Собрание сочинений в четырех томах. 3 том

«Коммуна номер раз». Тот же подъезд со львами. У подъезда, подняв воротник пальто, стоят Николай Сергеевич Логинов. Входят Рябинин (на костылях) и, не обратив внимания на Логинова, направляется к двери.

Логинов (окликая Рябинина). Молодой человек! Э... Постойте...

Рябинин удивленно оборачивается.

Вы сюда идете?

Рябинин. Да.

Логинов (небрежно). Значит... вы... как это называется... комсомолец?

Рябинин. Да.

Логинов (небрежно). Возможно, вы знаете... Наташу Логинову?

Рябинин. Да, знаю.

Логинов. Это дочь моего приятеля. И что же, она тоже здесь... в этом доме?

Рябинин. Да, здесь. Вы хотите видеть ее?

Логинов (испуганно). Нет, нет. Это не нужно. Просто так, к слову... Шел мимо... Я могу скомпрометировать юную революционерку...

Рябинин. Нет. Отчего же?

Логинов. Да. (Смотрит на него, внезапно.) Этой ночью вы... грабили... Простите, у вас это называется реквизицией... Да, так вот... и мне говорят: «Ваша дочь, то есть дочь вашего приятеля, с наганом в руках врывалась ночью в квартиры мирных горожан...»

Рябинин (вспыхнув). Буржуазию мы в эту ночь трогали, а не мирных горожан. Они вещи гноят, а боец на фронте разут-раздет.

Логинов (не слушая). Непостижимо! Моя дочь! Откуда в ней это. Эта жестокость, этот робеспьеризм... Я знал ее чистой, тихой девочкой! (Смотрит на Рябинина.) Постойте... Постойте... Ваше лицо мне знакомо... Ах, стар, забывчив стал. (Глядит на его костыли.) Вероятно, вы лежали у меня в госпитале...

Рябинин. Если вы отец Наташи Логиновой, так я лежал у вас дома...

Логинов (поражаясь). Вы. Это вы... Да, да... (Всматриваясь.) Узнаю. Азия... (Сердито.) Что же вы, батенька, как Подколесин, — в окно. Женить вас ведь никто не собирался.

Рябинин (виновато). Нельзя мне было в ту пору лежать. Вот и она не понимает... Сердится...

Логинов. Куда же вы ринулись... через окно? Куда вы делись?

Рябинин. В подполье.

Логинов. Не понимаю. Как же вы нашли его... в чужом городе?

Рябинин. А так... Чутьем...

Пауза.

Логинов. Значит, это к вам ушла моя Наташа?

Рябинин (смущенно). Нет, не ко мне. Она в комсомол ушла.

Пауза.

Логинов (резко). Но это вы... живете... с моей бывшей... дочерью?

Рябинин (вспыхнув). Нет!

Логинов. М-да... Я грубо спросил. Вы правы. Простите. Но вы любите ее?

Пауза.

Рябинин (тихо). Люблю.

Логинов. И она вас?

Рябинин. Она — нет... (Грустно усмехнувшись.) Меня любить не за что...

Логинов. Вы думаете? (Смотрит на него.) Да... Лоб... Скулы... (Насмешливо.) Вы некрасивы, мой бедный друг, не утаю. (Вдруг горячо.) Но Наташа не может полюбить только за красоту. Она моя дочь. Душу! Нам, Логиновым, подавайте душу!

Рябинин. У меня душа обыкновенная... серая...

Логинов. Серая, да, серая... (Качает головой.) Великая серость пришла в мир! (Вдруг удивленно.) Послушайте, а вы любопытный молодой человек! Как вы сказали? У меня душа серая... Вы ведь сами так сказали.

Рябинин. Я правду сказал.

Логинов. Вы загадочное племя, бог вас знает, а я старею... (Устало.) А я старею... Впрочем, вы не говорите ей, что видели меня... Она разбила мое сердце... Но это ничего, это пустяки... и лишила меня покоя... но и это пустяки... ерунда... подумаешь! Но она опозорила мое имя, имя Логиновых... Впрочем, и это тоже ерунда... неважно... Вы, пожалуй, не говорите ей, что встретили меня. Да, да... не говорите. Зачем? Неблагодарность детей — судьба родителей. (Помолчав.) Не дай вам бог, молодой человек, быть отцом в смутное время. (Уходит.)

Затемнение.

Зал особняка. Теперь это — общежитие. Стоят койки. Посредине — длинный обеденный стол. Наташа играет на пианино. Даша шьет. Мадам Обломок режет хлеб.

Даша. Вы были замужем, тетя Дуня?