Собрание сочинений в десяти томах. Том 10. Публицистика

Кризис оставляет жестокие следы на всей английской жизни. Официально в Англии два, неофициально - три миллиона безработных. Нищенствовать в Лондоне запрещается. И вот на центральных улицах - на Стренде в Сити, на Пиккадилли - часто можно увидеть такую картину. Медленным шагом идет враскачку группа безработных и распевает старинные мрачные, унылые песни, мотивы которых напомнили мне русские народные духовные песни. Один из участников группы собирает в шапку "плату за представление". Видел я и следующую картину. На тротуаре одной из улиц аристократического центра города сидит на корточках человек и быстро мелом и углем рисует на панели пейзажи. Делает он все это с замечательным мастерством. Любители заказывают художнику любой пейзаж и за пару медяков имеют возможность в течение нескольких минут посмотреть на произведение, по которому через минуту пройдут подошвы прохожих. У нас такому человеку государство дало бы возможность учиться в Академии художеств. В Лондоне он рисует на асфальте.

* * *

Париж - это взбудораженное море, где все кипит, где все раны обнажены. И фашизм принял здесь гораздо более острые формы, и пролетариат здесь дальновиднее, организованнее и решительнее, и промежуточные слои более напуганы и отчаяннее мечутся между двумя лагерями, нежели в Англии. Париж производит впечатление города, который не знает, что с ним будет завтра. Здесь серьезно готовятся к обороне от воздушных налетов.

В центральных районах демонстрируемая в кино хроника событий в Испании, снятая немцами в лагере франкистов, частью публики встречается аплодисментами, прерываемыми свистом и возгласами "долой войну". В рабочих кварталах эта хроника вызывает бешеное возмущение.

Случайно в одном из кафе Парижа я встретился с Буниным. Он был взволнован, увидев меня. Я спросил, что он намерен делать. Бунин сказал, что хочет переехать в Рим, так как ему не хочется еще раз связываться с революцией. Так он и сделал. Но эта поездка окончилась неудачей. Фашисты оказали Бунину такой прием, что ему, полуживому, пришлось вернуться в Париж. На границе его раздели донага, осматривали вплоть до зубов, продержали голым в течение нескольких часов на каменном полу, на ледяном сквозняке.

Я прочел три последних книги Бунина - два сборника мелких рассказов и роман "Жизнь Арсеньева". Я был удручен глубоким и безнадежным падением этого мастера. От Бунина осталась только оболочка прежнего мастерства. Судьба Бунина - наглядный и страшный пример того, как писатель-эмигрант, оторванный от своей родины, от политической и социальной жизни своей страны, опустошается настолько, что его творчество становится пустой оболочкой, где ничего нет, кроме сожалений о прошлом и мизантропии.

Пример морального опустошения, впрочем по другим причинам, являет собой сейчас немецкая кинематография. В Праге я видел немецкий фильм, где играл замечательный актер Эмиль Янингс. Это настолько беспомощно и плохо, что зрители буквально сидят в недоумении, а некоторые уходят, не досмотрев до конца. Трудно передать содержание тупого, бездарного и скучного морализирующего фильма. В тине всей этой фальши угас замечательный талант Янингса.

Проездом мне пришлось один час погулять по Нюрнбергу. Город и толпа производят мрачное и зловещее впечатление. Я не видел витрин продовольственных магазинов, но я видел окна книжных лавок с фотографиями поволжского голода в 1921 году и с брошюрами Гитлера - в общем, пища мало питательная для прохожих, переваривающих в воскресный день пару вареных картошек.

* * *

За границей большой интерес к советской литературе. Хорошо знают Шолохова, Ильина. В Англии вышли "Хождение по мукам" и первая часть "Петра I". Вскоре выходит из печати вторая часть. Переведена также пьеса "Петр I". В этом сезоне она должна быть поставлена в одном из лондонских театров. В Чехословакии переведены почти все мои книги. Сейчас там выходит из печати "Черное золото". В Брно с успехом прошла "Касатка". В Праге предполагается постановка "Золотого ключика".

Однако, как я уже говорил выше, мы еще очень неудовлетворительно пропагандируем наши художественные произведения за границей. Не побывав в Западной Европе, мы не представляем, какое впечатление производит каждое наше слово о Советском Союзе.

И в особенности - проект нашей новой Конституции. Ее изучают не меньше, чем в Советском Союзе, но по-иному. Мы вносим в нее дополнения, мы обсуждаем ее практическое применение, там же наша Конституция вся целиком есть документ почти немыслимой человеческой свободы, документ новой жизни, нового мира.