Собрание сочинений в десяти томах. Том 9

Басманов(мужикам, которые подходят). Христиане, подходите, подходите, не бойтесь. Откуда?

Мужик. Мы – мужики из деревни Раздоры.

Басманов. А что высоко подпоясались? Али драться собрались?

Мужик. Само собой – не для шуток народ сгоняют.

Крики, щелканье кнутов.

Басманов(кричит в ту сторону). Не пускай их близко! Князья, бояре, из саней вылезайте, идите пешие…

Скоморох(выскакивает из толпы, размахивает бумагой). А вот я – с челобитьем на нашего воеводу, большого боярина – такого-то доброго да милостивого, что зажили мы богато, есть стало нечего, скота много – две кошки дойных да мышь на сносе, медной посуды – крест да пуговица, а в огороде – репей да луковица.

Хохот. Вдали шум и ругань. Размахивая длинными рукавами, полами шубы, спешит князь Оболенский-Овчина, чтобы стать первым у Лобного места. За ним несколько бояр.

Оболенский. Куда хочу – туда еду, где хочу – там из саней вылезаю. Шубу на мне всю ободрали. Четыреста лет мы, рюриковичи, пешком-то не ходим. Обида!

Басманов. Князья, бояре и всяких чинов приказные люди, – становитесь по левую руку.

Оболенский. Это ты тут главный, Федька? Дожили! Он – лапотник – наверху, я – внизу… Обида!

Басманов. Вытрись платочком, князь, прохлади спесь, – лопнешь.

В толпе смех.

Оболенский. Сгинь, смерд! (Кидается на него с посохом. Бояре с приговорож: «Уймись, уймись», – оттаскивают его.)

Появляются княгиня Ефросинья и Владимир Андреевич, затем князь Репнин.

Ефросинья. Народу-то черного, подлого! Да кто их, страдников,[192] пустил к Лобному месту?

Владимир Андреевич. Недоброе государь задумал. Не уйти ли нам, любезная матушка?

Ефросинья. Ничего не бойся, стой кротко, – мать за тебя все сделает.

К ней подходит Репнин и – тайно.

Репнин. Человек найден.

Ефросинья(перекрестясь). Кто таков?

Репнин. Из немцев. На Варварке вино курил и пиво варил. Царь велел шинок его разбить. Оттого он зол.

Ефросинья. Достаточно ли зол?

Репнин. Мстить хочет.

Ефросинья. Надежен ли?

Репнин. До денег жаден. Ловок и увертлив.

Ефросинья. Здесь он?

Репнин. Вон – стоит.

Оболенский(боярам). В храм пресвятой богородицы нас никого, ближних, не пустили. Не хочет царь Иван с нами молиться богу. Не достойны! С кем же он обедню стоит? Сам-третей: он, царица да – тьфу! – третий с ним – поганый татарин, касимовский царенок, Симеон Бекбулатович…

Среди бояр смущение, ропот: «Несбыточно это… Небывало…»

Оболенский. У него на Воздвиженке на дворе стоят два десять кобылиц дойных. Симеон Бекбулатович кобылье молоко пьет и жеребячье мясо ест, а царь – его крестный отец – жалует его нам на бесчестье.

Перезвон колоколов. Люди снимают шапки, крестятся.

Басманов(народу). Царь и государь Иван Васильевич вышел!

На переднем плане – безмолвная сцена: Ефросинья и Репнин проходят мимо человека в кожаных узких штанах, в широкой бархатной куртке, в плоской шапочке с пером. Репнин кивает Ефросинье на человека, она улыбается ему, немец понимающе подмигивает и приоткрывает полу куртки, под которой у него спрятаны лук и стрела. Ефросинья роняет кошель. Немец быстро поднимает Мимо проходит Василий блаженный.

Василий(Ефросинье). Копеечку дай, дай, добрая.

Ефросинья. Нету, нету, нету ничего.

Василий. Все отдала, милостивая?

Репнин. У царя проси копеечку, ну – пошел, пошел… (Толкнул его.)

Василий. Пожалели бояре копеечки… Ох, ох!

В толпе ропот: «Не трогайте, не трогайте блаженного». Особенно громко зашумели мужики.

Мужик. Эх, боярин-ста, ты нашего не замай…

Первый ремесленник. Зачем толкаешь блаженного, ай разуму нет!

Первый купец. Иди к нам, Васенька.

Второй купец. На, божий человек, поешь просвирочку.