Собрание сочинений в девяти томах. Том 1. Подводное солнце

– Здесь все очень сложно, – быстро заговорила она. – Вот камешек… Даже о нем думать сложно. У вас сложный брат. Рыцарь науки в доспехах скафандра. Сэр Дон-Кихот Космический ведет за собой всех, чтобы взглянуть за край лунного диска. А я остаюсь…

– Селена! Я считал минуты, ждал, когда взойдет Луна. Разве я пойду с ними… без вас?

Годвин был уже в нескольких шагах. Эллен загородила собой полусферу:

– Разве я причинила мало хлопот? Надо ли быть обузой?

– Селена! Я не смогу оставить вас одну!

– А вы сможете это повторить? Нет, нет! Не только на Луне?

– Эль пойдет с нами, – сказал подошедший Годвин. – Надеюсь, ваш автокар сможет помочь ей в трудных местах?

– Конечно, – сказал смущенный Евгений и, подняв глаза на Эллен, переспросил: – Не только на Луне?

Глава пятая. Крушение неизменности

Наташа переехала жить на дачу к Анастасии Степановне Громовой. Это получилось само собой. Каждая из женщин словно решила возместить другой улетевшего Петра…

Наташа и Евгения заставила ночевать у матери на даче. Все равно, пока Луны не видно на небосводе, дежурить в лаборатории бесполезно, а мать оставалась матерью, ей легче было отпустить сына в бой, чем… на Луну. Она не находила себе места, проплакала глаза.

В это утро Луна всходила позже солнца. Ехать в Институт было еще рано, и Анастасия Степановна поила Евгения и Наташу на веранде чаем. Только в такие минуты ей становилось легче на душе.

Утро было свежее. День обещал быть солнечным, но на рассвете с реки поднялся туман, окутал деревья, превратил их в неведомые сказочные растения, скрыл кустарники. Все вокруг стало мягким, нереальным… Так бывает, когда на склон горы набежит облако. Сколько раз любовались таким пейзажем Евгений с Петром во время восхождений!

Наташа, отпив глоток из стакана, задумчиво смотрела на бутерброд с ветчиной, на которой остался полукруг от ее зубов.

– Подумать только, – сказала она. – Они не могут там ни пить из стакана, ни откусить кусок хлеба.

– Как же они, сердешные, обходятся? Вы хоть мне объясните, старой.

Наташа поморщилась:

– Резиновые трубки. Один конец берут в рот в шлеме, а другой присоединяют снаружи к жидким консервам.

– А потом перекачивают специальной грушей, – добавил Евгений.

Старушка покачала головой:

– Некрасиво как-то… А все же хоть так, а завтракать надо.

– Да, как раз сейчас, – заметил Евгений. – Они ведь тоже ждут, пока у нас Луна взойдет, чтобы отправиться в путь.

– Бедненькие! Ни вкуса, ни удовольствия от такой еды не получишь. Похудеют, поди, – сокрушалась старушка.

– Да, удовольствия там мало, – сказал Евгений.

– Неправда! – возмутилась Наташа. – Быть на Луне для них – высшая радость! Я завидую им, завидую!.. Я хотела бы быть с ними рядом.

Старушка подошла к Наташе и молча поцеловала ее в волосы.

Четыре человека в скафандрах пробирались между зигзагами трещин.

Петр Сергеевич Громов и Том Годвин, деля опасность первого шага, как слепцы, ощупывали палками путь. О прыжках, столь легких на Луне, не могло быть и-речи. Под пеплом всюду ждали пропасти.

Позади двигалась танкетка, нагруженная кладью экспедиции и баллонами с кислородом. Евгений Громов напряженно следил за каждым путником, готовый ринуться на помощь.

Эллен часто оглядывалась на него. И всякий раз, словно чувствуя, оборачивался и Том Годвин, угрюмый и встревоженный.

Природа угнетала Эллен. Обрывы «берегов» лунного моря ослепительными стенами уходили в черное звездное небо. Голые утесы нависали над окаменевшими грядами волн, посыпанных пеплом. Острые, как ножи, ребра скал и рваные кромки трещин остались нетронутыми после древних катаклизмов, словно все остановилось с тех пор, все кончилось…

Ужас неизменности охватывал Эллен. Она не могла примириться с тем, что все вокруг не менялось уже миллионы лет, каждая пылинка, не зная ветра, лежала вечно недвижно, нависший над пропастью камень не мог качнуться, чтобы сорваться.

Эллен была совершенно не подготовлена к хладнокровному исследованию космического тела. Она воспринимала все только своими чувствами, ощущения полностью подавляли в ней наблюдения. Ей казалось, что все вокруг заснуло, умерло!.. Нельзя жить и двигаться, если все вокруг мертво. Что может быть страшнее конца? Кощунство оставлять здесь следы. Надо пасть ниц и замереть на тысячелетия… Так сходят с ума.

Евгений угадывал, что происходит с Селеной. Но как отвлечь ее разговором, если каждое слово обрело особый смысл, а слышат его сразу во всех шлемофонах?..

Он старался без слов, одним взглядом передать Эллен все, что не решался сказать.