Собрание сочинений в девяти томах. Том 3. Планета бурь. Фаэты

Человекообразная машина Железный Джон была и на самом деле чудом современной техники. Ее электронный мозг с многими миллионами запоминающих ячеек вмещал несметное количество понятий, составляющих людские знания в важных для космического обихода областях. Робот Джон не только переводил с русского языка на английский и говорил на обоих языках, вполне грамотно и литературно отделывая фразы, но и мог безупречно логически мыслить, ставить перед собой задачи и решать их, выбирая наивыгоднейшие решения.

Конечно, он делал это, находя ответ в сотне тысяч вариантов, которые с тупой педантичностью машины бездумно перебирал. Но скорость этого механического мышления была столь молниеносной, что он успевал сделать миллионы попыток в секунду и выбрать самое острое и самое верное решение. Железный Джон обладал и завидными электрическими мышцами, и емким энергетическим источником, работающим на ядерных превращениях.

Машина думала… Электронные схемы совершали невидимую титаническую работу.

У машины не было интуиции, вдохновения, светлого прозрения, она отыскивала «затерянный на морском берегу бриллиант», перебирая весь песок до последней песчинки.

Наконец робот щелкнул, повернул глаза-объективы к мистеру Керну и безучастным голосом доложил:

– «Знание» спустит на Венеру мужчин – трех. Планер спустит мужчин – двух, роботов – одного. «Знание» поднимет мужчин – пять, роботов – ноль.

– О'кэй! – сказал мистер Керн.

– «Знание» получит все горючее «Просперити», – продолжал робот. – «Просперити» останется спутником Венеры и сгорит на девятьсот семьдесят четвертом обороте.

Мэри с ужасом посмотрела на бесстрастную машину, словно произносившую приговор, но не перебила ее.

– «Знание» доставит к «Земле», – звучал металлический голос, – мужчин – пять, женщин – одну, роботов – ноль.

– Великолепно! – воскликнул мистер Керн. – Я полагаю, что командор оценит это блестящее решение и согласится на некоторую тесноту в своем корабле. Готовы ли вы, мистер Вуд, спуститься со мной и Железным Джоном на планере?

– Я полагаю, мистер Керн, что риск в космосе – это норма поведения, но… – Гарри посмотрел на Мэри.

Она стояла, опустив голову. Он подошел к ней, положил ей на плечо свою огромную, но невесомую руку.

– Уверен, – сказал он, – чтобы остаться здесь одной, нужна большая решимость, чем… для того, чтобы спуститься всем вместе…

Мэри подняла глаза.

– Я не знаю, – сказала она, – от кого потребуется больше. Я была готова ко всему, кроме этого… Если я не сойду с ума…

– Член экипажа, – прервал ее Керн, – нужен на «Просперити» в здравом уме, чтобы с орбиты спутника поддерживать с русскими связь, пока мы не сядем на планере вблизи них.

– Не беспокойтесь, выдержу! – почти гневно заверила Мэри.

– Мэри… спасибо! – Гарри Вуд сжал ее руку выше локтя.

Мэри прильнула к стеклу, за которым сверкало солнце. Ей казалось, что она решилась сейчас спрыгнуть с небоскреба.

Но нужно было идти в радиорубку передать мнение «Просперити» командору.

Глава третья. Планета тайн

Край исполинского оранжевого шара заслонил в окне радиорубки почти все звездное небо.

Как завороженный, смотрел на него Алеша.

Чуть расплывчатые, золотились на солнце неземные горные хребты. Они напоминали гребни штормовых волн, взметнувшихся и застывших.

Гребни наплывали, становились резче, передвигались, заметно меняясь, превращаясь то в клубы взрывов, то в башни замков; закрученные смерчами, вздымались колонками, между которыми просвечивали красные пропасти, иногда ослепительно вспыхивающие светом вольтовой дуги.

Вечные облака Венеры! Совсем как в солнечной системе! Когда-то и Земля была окутана таким же ватным одеялом облаков…

Вот они, непроницаемые, ядовитые облака, казалось исключающие возможность существования жизни на планете. Впрочем, так ли это? Аммиачные или метановые, они плывут на огромной высоте. Внизу могут быть совсем иные условия. Что это за красные сверкающие вспышками пропасти? Вспомнились споры о земной Венере.

Астрономы тогда по ничтожным косвенным данным старались решить вопрос о жизни на этой соседке Земли.

Высказывались самые различные предположения.

Некоторым казалось, что Венера во всем подобна Земле, находится в зоне Жизни. Однако радиоастрономы одно время высказали очень пессимистические взгляды.

Температура на поверхности Венеры оказалась по их измерениям около 300° С!.. При такой температуре на планете не могло быть не только жизни, но даже воды.

Объяснить такую высокую температуру на поверхности Венеры было очень трудно, она казалась крайне странной. Ведь почти такая температура существует лишь на обращенной к Солнцу поверхности Меркурия (400° С), а Венера много дальше, к тому же защищена облаками…

Советский астроном Н. А. Козырев еще в 1961 году высказал предположение, что радиоастрономы измеряют температуру не на поверхности Венеры, поскольку ионизированный слой венерианской атмосферы в шесть раз активнее земного и не пропускает радиоизлучений.