Собрание сочинений в девяти томах. Том 4. Купол надежды

Последней с катера, подобно богине красоты, сошла Шали Чагаранджи, закутанная в меха, из-под которых снизу виднелось яркое сари. Она озаряла всех «лучезарной улыбкой», как потом говорил о ней Вальтер Шульц, сразу попавший к ней в плен.

Расточая любезности, он повел ее к Гроту в сопровождении строгого седого профессора Станислава Татура из Польши и низенького приветливого вьетнамского министра неопределенного возраста, Нгуен Ван Нама.

Анисимов оживленно обсуждал со своими коллегами научные проблемы, а мы с Генри Смитом чуть поотстали. Я вспоминаю каждое его слово, чтобы сопоставить со всем последующим.

– Всю жизнь мечтал о романтике! – вздыхая, говорил он. – Не могу вам передать, с каким волнением войду в ваше подземное царство, принося на его алтарь очень многое.

– Вот как?

– Ну конечно! Вам этого не понять! Но я выкурил последнюю сигарету на лайнере! Ведь на входе в вашу «ледяную преисподнюю» я не прочитаю надписи «Оставь надежду навсегда»?

– Напротив. Мы назвали свой город Городом Надежды. Но надпись «Но смокинг» прочтете.

– Зачем такие строгости? И сухой закон вдобавок? Право, не стоит делать столь суровым наше сияющее грядущее.

– О нет, это еще «не будущее», это лишь попытка представить себе его модель, вероятно несовершенная.

– Совершенен только господь бог в небесах. Но даже там допускается воскурение, когда ангелы воздают ему хвалу.

Американец возвел глаза к небу.

– В нашем подледном городе недопустимо никакое загрязнение воздуха и никакая трата кислорода на горение. Поэтому мы и идем пешком, а не едем на автомобиле. Электромобили перевозят грузы и доставят ваш багаж ночью. Днем все дороги только для пешеходов.

– Я автомобилист, но я восхищаюсь вашими порядками. Дышать на улицах Нью-Йорка трудновато, это верно! Мне приятно написать об энтузиастах, предвосхищающих будущее. Ах, если бы я мог победить в себе вчерашний день!..

– Что вы имеете в виду?

– Привычку к мясу! Боюсь подумать о ваших кушаньях и запасся консервами.

– Ну это вы зря! Я постараюсь переубедить вас на «пире надежды», который устрою в честь наших гостей.

– Пир, это когда много кушают и пьют? Но я ведь выпил на лайнере свою последнюю рюмку.

– Вы оцените и наши напитки.

– О'кэй, мэм! С вами хоть в ад!.. Где, правда, черти, вороша угли под сковородками, не курят. О'кэй?

Я рассмеялась.

Мы вошли в Грот.

Генри Смит с подчеркнутым восторгом озирал наше «подземное царство». И даже я смотрела вокруг, словно видя все впервые. И комок подкатил у меня к горлу. Честное слово!

Из-за верхнего освещения свод словно растворялся в высоте. К нему стремились исполинские ледяные колонны, увенчанные скульптурами держащих само небо богатырей, подледных атлантов, с так знакомыми мне лицами. Среди них мой Спартак, Остап и многие их соратники по, первым дням работы в Антарктиде.

Хрустальная колоннада разделяла Грот на смежные залы. Они напоминали бы собой Грановитую палату, как говорила Тамара Неидзе, если бы не были такими огромными, воздушными…

– Да это не ад, а храм какой-то! – не удержался журналист. – И даже с идолами!..

На дне Грота среди естественных холмов, освобожденных от материкового льда, раскинулся город с улицами и бульварами, переходящими из зала в зал. Зелень трав и деревьев, цветная пестрота клумб, даже мостики, перекинутые через вьющуюся речушку, рожденную тающим в глубине Грота льдом, заставляли забыть о километровой ледяной толще над головой.

– Как же они здесь выросли? – удивился Смит деревьям.

– Точно так же, как до оледенения пышные тропические леса. Правда, теперешняя зелень завезена с других континентов, но, как видите, все прижилось, расцвело.

– В средние века я боялся бы за вас, мэм. Монахи уготовили бы вам костер за вашу черную магию. Но сейчас я переполнен восторгом! А из чего сделаны эти дома? Они хрустальные?

– Дома кажутся такими, потому что их ледяные стены облицованы прозрачными пластмассовыми плитами, внутри которых всегда струится холодильный раствор.

– Мои читатели заинтересуются: неужели там в шубах спят? Вы уж извините их.

Я рассмеялась:

– Напишите, что тут спят голышом. Электричество греет.

– И я должен уверить, что на стенах квартир нет потеков, на полу ручейков?

– Конечно. Ведь лед защищен изнутри от тепла охлаждающими панелями.

– Это как понять: греющие и охлаждающие панели соприкасаются?

– Совершенно верно. Энергия дает нам и тепло и холод.

– Единство противоположностей, как говорят у вас, марксистов.

– Я вижу, вы изучали философию!

– Вашу страну, мэм, которой не перестаю восхищаться.

– Как я рада вам, мистер Смит!

Я была тогда искренней! Но теперь стыжусь этих слов!

Журналист насторожился и даже положил руку на воображаемую кобуру:

– Что это, мэм? Атака?

Навстречу бежала толпа людей.

– Нет. Это всеобщая утренняя зарядка. Каждый житель города пробегает утром по два-три километра.

– Я знаю своих коллег-газетчиков, которые не преминули бы написать, что их гонят… как это сказать по-русски… нагайками.

– Они сами бегут. Скажите своим коллегам, что они делают это для собственного здоровья.