Собрание сочинений в девяти томах. Том 8. Мост дружбы

– Это будет искусственный айсберг, мой юный друг. Американцы уже изготовили холодильное оборудование. Они предполагают перебросить его в район ледового аэродрома. И, может быть, сделают это с вашей помощью. Там, под выбранную льдину, спустят каркас, состоящий из металлических труб, по которым будет пропущен воздух, сжижаемый холодильной установкой. Трубы обмерзнут, образовав под льдиной искусственную ледяную гору, которой, конечно, не будут страшны никакие сжатия.

– Очень интересно, – мрачно заметил Муцикава.

– О да! Я думаю, что мы могли бы здесь кое-чему научиться.

– Несомненно, Усуда-си, – еще мрачнее сказал Муцикава.

Усуда поднялся и протянул короткую руку:

– Доброго пути вам, господа. Если хотите, я напишу вам записку к своему пациенту.

Оба японца стояли, понурив головы.

Когда они, выйдя из комнат, надевали свои ботинки, Кото сказал:

– Он решил испытать нас.

– Нет, просто сплавить! – огрызнулся Муцикава…

О'Кими с неопределенной, блуждающей улыбкой стояла перед маленьким серебристым прудом, обсаженным карликовыми деревьями. Все казалось нереальным, игрушечным вокруг: маленькие лужайки, дорожки, чащи для лилипутов, мостики для гномов, домики для фей, море для кораблей из ореховой скорлупы.

Кими-тян, глядя на весь этот созданный ее руками и вместе с тем такой загадочный и нереальный мир, шептала:

С тех пор как узнала,
Что жизнь
Совсем нереальна,
Как думать могу я,
Что сны – только сны?

Глава четвертая. Акции

Мутные пятна фонарей отражались в мокром тротуаре. Под ногами хлюпало. Дождь сочился не переставая. Стены домов с темными проемами окон уходили ввысь, где сливались со мглой. Щель улицы казалась дном глубокого сырого ущелья.

Скрюченные, ссутулившиеся люди жались под карнизами и выступами стен. До утра было еще далеко. Готическая церковь, запиравшая собой улицу, чернела мрачным силуэтом. Серыми полосами казались колонны на здании биржи, около которой толпились люди, боясь упустить минуту открытия. Кто знает, какие потрясения может принести новое утро?

– Они упадут, опять упадут, помяните мое слово, джентльмены! Туннель съест их.

– За один вчерашний день они упали на пятьдесят три пункта.

– Будь он проклят, этот туннель, он разоряет нас! Кто мог думать, что судоходное дело пойдет ко дну? Что могло быть вернее судоходных акций? Разве мог пересохнуть Атлантический океан?

– Ничего не было вернее, дядя Бен! Ничего! Но вот строительство туннеля перевалило за половину, и…

– …и судоходные акции полетели ко всем чертям, словно океан вытек через дырку в земной скорлупе.

– А вместе с ним и наши кровные доллары, горбом заработанные.

– Надо думать, что сегодня акции упадут еще пунктов на пятьдесят.

Дядя Бен, такой же грузный, как и прежде, но совсем не такой добродушный, рассердился:

– Не каркайте! Я сорок лет копил деньги и все до последнего цента вложил в судоходные акции. Будь он проклят, этот туннель! Он отнял у меня младшего сына. Он хочет еще отнять у меня мои доллары…

– …от которых осталась едва половина.

– С радостью отдал бы и эту половину, если бы тем мог вернуть своего Генри!

– Да… Я знал вашего сына. Такой симпатичный был парень.

Лицо дяди Бена налилось краской:

– Мерзавцы! Негодяи! Заманили моего мальчика под воду и там убили! Они едва не потопили всех рабочих.

– Действительно, проклятое сооружение! Но где же туннельное просперити? Где же это процветание? Где? Я спрашиваю губернатора.

– Просперити! – горько усмехнулся дядя Бен. – У меня было два сына и одна дочь. Теперь у меня остался один сын, а дочь должна ехать на Аляску, чтобы выйти замуж за простого монтера. Дела плохи в Нью-Йорке. Вот я имел службу на судостроительном заводе мистера Элуэлла, а теперь завод закрылся. Никто не хочет заказывать суда. И старый Бен без работы. А его сбережения тают, как снег, положенный в боковой карман.

– Конечно, джентльмены, совсем невыгодно сейчас держать у себя судоходные акции. Что касается меня, то я предпочитаю продать все три свои судоходные акции, чтобы купить одну туннельную.

– Если вы что-нибудь получите за свои судоходные, – пробурчал старый Бен.

– Да, – вздохнул кто-то в толпе, – я думаю, что в кармане Джона Рипплайна поубавится миллионов.

– Он просто вылетит в пароходную трубу.

– Я бы сказал, в трубу Арктического моста.

– А с ним вместе и мы, – рассмеялся кто-то горько.

Разговор замолк. Люди зябко ежились, отряхиваясь от дождевых капель.