Собрание сочинений в девяти томах. Том 8. Мост дружбы

Вандермайер помог Ане выйти из машины. Они взобрались на металлическую площадку. Каждый их шаг, каждый звук голоса гулко отдавались в гудящей тишине металлического зала.

Они долго шли. Жутко, пустынно было вокруг. Ни одного человека не встретили они, кроме стоявшего у входа с автоматом в руках бывшего начальника электромонтажных работ. Аню угнетала эта тишина. Она попробовала заговорить с Вандермайером, но тот только вежливо улыбнулся в ответ. Аня поняла, что инженеру тяжело было нарушать торжественную тишину заброшенного строительства.

Вдали показалась высокая фигура. Она то входила в полосу слабого света, то исчезала в темноте.

Аня сразу узнала Кандербля, хотя и не могла разглядеть его.

Медленными, неторопливыми шагами шел человек вдоль дока. Огней там уже не было. Перед ним была полная темнота. Шаги звенящим эхом отдавались в цилиндрических стенах.

Он остановился и, скрестив руки на груди, уставился в сгущавшуюся перед ним темноту.

Кандербля окликнули. Инженер вздрогнул. Эхо еще долго звучало в металлическом стволе дока, то усиливаясь, то утихая.

Вандермайер и Аня подошли к Кандерблю.

– Я остаюсь с вами, сэр, – сказала Аня, протягивая руку.

– Спасибо, – коротко ответил Кандербль.

Аня окинула взглядом пустынное сооружение, где она должна была провести неопределенное время, следя за сохранностью всего оборудования.

Вандермайер отошел. Кандербль пожал узкими плечами и огляделся.

– Вот, – горько сказал он, – состою здесь сторожем!

– Мистер Кандербль, – тихо начала Аня, глядя в пол, – у меня есть просьба к вам…

И она рассказала о положении рабочих, которых видела перед отъездом.

Кандербль устало махнул рукой:

– О'кэй, мисс Седых… Инженер Кандербль в первый раз в жизни пойдет навстречу рабочим! – И он отвернулся.

Аня, не поднимая головы, бросила быстрый взгляд на американца:

– Мистер Кандербль, у меня есть к вам еще одно поручение.

– Я слушаю вас, Анна.

– Мне поручили предложить вам перейти на работу в советский док.

Кандербль поднял голову и долго смотрел в темноту перед собой.

– Мне?.. На службу в русский док? В подчинение к другим инженерам? – Он только пожал плечами и задумался.

Кандербль и Аня тихо пошли вдоль металлической площадки. Вокруг становилось все темнее.

Неприятное чувство вместе с темнотой обволакивало Аню. Она предложила повернуть обратно.

– Каков же будет ваш ответ? – спросила Аня. – Я должна телеграфировать.

– Что? Мой ответ? – словно проснулся Кандербль. – Нет, моя леди, инженер Герберт Кандербль слишком горд, чтобы пойти к кому-нибудь в подчиненные. До сих пор он только распоряжался инженерами. Кроме того, я американец, Анна, и я останусь на американском строительстве. – И Герберт Кандербль, замолчав, оперся на перила.

Книга третья Айсберги

Передовая идея подобна айсбергу.

Подлинное ее значение скрыто в глубине.

Часть первая. Торосы

И звезды холодно смотрели,

На Землю устремив свои взор,

Где люди дерзкие посмели

С природою затеять спор.

Глава первая. Ледовый аэродром

Дверь открылась, и в домик, сложенный из грубых бревен, вошел низенький человек с широким лицом, приплюснутым носом и сильно выдающимися скулами. Достав из мехового комбинезона тонкий шелковый платок, он тщательно протер роговые очки и обратился к сидевшему на топчане юноше:

– Итак, дорогой мой Кото, погода оказывает нам благодеяние. Если учесть наступающее полнолуние, то что может быть лучше, извините?

Молодой японец поднял от книги, которую держал в руках, свое юное, холеное лицо с близорукими мечтательными глазами. Он мысленно повторял прочитанные стихи:

Вишни, вишни…
Голубое небо, –
То ли дымка, то ли туман,
Пойдем посмотрим…

Но вокруг были грязные бревенчатые стены, открытая дверь, унылый пейзаж за ней…

– Значит, мы вылетаем в ближайшее время, Муцикава-сан? – очнувшись, спросил Кото.

– Не в ближайшее время, извините, а сегодня… сейчас. Мы устали отвечать на телеграммы Нью-Йорка. Положение акций на нью-йоркской бирже требует нашего немедленного вылета. Сообщение о первой удаче экспедиции нужно для процветания наших почетных американских патронов.

Кото вздохнул.

– Я осмелюсь просить вас, – продолжал Муцикава, – через полчаса быть готовым к полету, если трудности выполнения нашего задания не заставили еще вас изменить решение, извините.

– Муцикава-сан! Я не давал вам повода сомневаться в себе.

– Как знать… – покачал головой Муцикава. – Быть может, раскаяние посетило вас, извините, и сказанные в запальчивости профессору Усуде слова вы хотели бы вернуть обратно.

– Через полчаса я буду готов, летчик-сударь! Я буду везде, где сможете быть вы! – почти выкрикнул юный Кото.

Муцикава усмехнулся: