Собрание сочинений в девяти томах. Том 8. Мост дружбы

– На кой черт мне ваши извинения! Я плюю на них! Я не возражал бы против того, чтобы хорошенько помять вас радиатором, если бы был уверен, что у такого бродяги найдутся родственники, которые смогут заплатить за помятый капот. Не люблю давить бездомных собак.

Муцикава вспыхнул. Ничем нельзя было его больше оскорбить, как упоминанием о его бездомности, Он стиснул зубы:

– Я думаю, извините, сэр, что… что американские законы покарали бы вас за преступление.

Американец расхохотался:

– Что? Американские законы? Да вы их, я вижу, не знаете. В Америке каждый оказавшийся на мостовой в неуказанном для пешеходов месте приравнивается к сумасшедшему. Поняли вы это? По нашим законам, парень, ваши родственники возместят мне все убытки, которые нанесет ваша разбитая голова моей машине.

– Извините, сэр, я жалею, что законы Америки действительно таковы, – вежливо, но зло сказал Муцикава и сошел с мостовой.

Американец послал ему вслед крепкое словцо и медленно поехал вдоль тротуара.

Непростительная оплошность! Он должен быть осторожнее. Его жизнь еще нужна для больших дел. Эти руки должны уничтожить проклятое сооружение.

Муцикава остановил таксомотор, вынул записку Меджа и дал шоферу адрес Амелии. Частые остановки у светофоров его не беспокоили. Он снова погрузился в обдумывание всех деталей своего плана.

Лишь бы пробраться в туннель! Он взорвет эту проклятую трубу и пустит ее на дно, не задумываясь над тем, как спастись самому. Еще в детстве он мечтал стать в новой войне живой торпедой, чтобы взорвать вражеский корабль. Время пришло. Теперь он будет живой миной и пустит ко дну ненавистное сооружение. Пусть вместе с самим собой! Но и с Корневым также. Вместе с этим живучим Корневым!.. Проклятье ему, отнявшему счастье Муцикавы!

Автомобиль остановился перед высоким зданием. Надо было подняться на пятнадцатый этаж.

Лифтер открыл дверь и, высунувшись, крикнул:

– Ап! Вверх!

Муцикава вошел в кабину лифта. С ним вместе пошла какая-то дама. Муцикава поспешно снял шляпу: он знал, что так принято у американцев.

Дама была еще молода. Но фигура ее как-то преждевременно поникла. Она была одета просто, без крикливости, даже, пожалуй, бедно.

Муцикава решил заговорить с ней, спросить, не знает ли она работающую в этом доме Амелию Медж.

Дама приподняла изломанные посередине брови.

– Что вам угодно? – сухо спросила она.

Муцикава смешался. Черт возьми! Никогда не умел он разговаривать с женщинами. Он, готовый на любой смелый поступок, не находил слов при разговоре с самой простой женщиной. А тут эта строгая леди… Зачем только он обратился к ней?

– Я Амелия Медж. Что вам угодно? – повторила женщина.

– Извините, леди, – пролепетал Муцикава, набираясь храбрости. – У меня есть к вам записка от вашего отца.

– О'кэй! Давайте ее сюда.

Муцикава колебался. Он не мог передать такую щекотливую записку первой встречной женщине.

– Простите, леди. Позвольте мне вручить эту записку у вас в офисе, – схитрил Муцикава.

– Хо-хо! – воскликнула женщина. – Давайте-ка сюда эту записку без лишних слов.

– Да, но, леди… – запнулся опять Муцикава.

Лифт остановился.

Они вышли в коридор. Женщина направилась к двери, на которой значилось: «Школа приличного поведения и хорошего тона».

Ниже была карточка: «Цены умеренные».

Мисс Амелия Медж, бывшая жена великого Кандербля, вчерашняя миллионерша, в прошлом эксцентричная председательница Лиги борьбы с цепями культуры, теперь обучала неловких провинциалок правилам хорошего тона.

– Да, я здесь работаю, – сказала Амелия, как бы отвечая Муцикаве. – Скорее выкладывайте ваше дело, если не хотите получить в челюсть!

Тон Амелии убедил Муцикаву, что он действительно имеет дело со знаменитой Амелией Медж.

– Да, я обучаю этих идиоток, как надо сидеть в гостиных и какими ложками пользоваться за обедом, – с горечью произнесла Амелия.

Муцикава просиял.

О! Он только и ждал этого. Надо, чтобы она так… же ненавидела, как он. Тогда вдвоем они смогут…

Муцикава протянул Амелии записку. Она быстро пробежала ее, удивленно подняла брови, потом сунула ее в сумочку.

– Левой рукой? Странно! Ну, живо! Что там еще? – сказала она.

Вдруг дверь открылась. Вошла толстая дама – по-видимому, владелица школы. Мисс Амелия опустила голову и церемонно присела. Хозяйка милостиво кивнула и поплыла по коридору, подозрительно окинув взглядом Муцикаву.

Муцикава мысленно проклинал себя. Здесь, в этом темном коридоре, должно начаться великое дело, а его будущая сообщница приседает и трясется перед жирной хозяйкой! Он же стоит, как бездомный бродяга.

Но Муцикава умел владеть собой.

– Леди, – начал он, – туннель отнял у вас мужа…

Амелия метнула на Муцикаву уничтожающий взгляд. Он ожидал, что она разразится градом проклятий, но она произнесла еле слышно:

– Да.

В этом слове не было больше прежнего задора. Это был призрак разбитой жизнью женщины.

– Вот что, леди… Для вашего мужа не существует ничего, кроме туннеля. Это сооружение, извините, стало между вами…

– Ах да… Тысячу раз да… Ну и что же? Что вам от меня надо? Не терплю лишних разговоров!

Муцикава понизил голос: