Собрание сочинений в одной книге

Собрала Пречистая
Журавлей с синицами
В храме.

«Пойте, веселитеся

И за всех молитеся
С нами!»

Молятся с поклонами

За судьбу греховную,
За нашу;

А маленький Боженька,

Подобравши ноженьки,
Ест кашу.

Подошла синица,

Бедовая птица,
Попросила:

«Я Тебе, Боженька,

Притомив ноженьки,
Молилась».

Журавль и скажи враз:

«Тебе и кормить нас,
Коль создал».

А Боженька наш

Поделил им кашу
И отдал.

В золоченой хате

Смотрит Божья Мати
В небо.

А сыночек маленький

Просит на завалинке
Хлеба.

Позвала Пречистая

Журавлей с синицами,
Сказала:

«Приносите, птицы,

Хлеба и пшеницы
Немало».

Замешкались птицы,

Журавли, синицы,
Дождь прочат.

А Боженька в хате

Все теребит Мати,
Есть хочет.

Вышла Богородица

В поле, за околицу,
Кличет.

Только ветер по полю,

Словно кони, топает,
Свищет.

Боженька, Маленький,

Плакал на завалинке
От горя.

Плакал, обливаясь…

Прилетал тут аист
Белоперый.

Взял он осторожненько

Красным клювом Боженьку,
Умчался.

И Господь на елочке,

В аистовом гнездышке,
Качался.

Ворочалась к хате

Пречистая Мати,
Сына нету.

Собрала котомку

И пошла сторонкой
По свету.

Шла, несла немало,

Наконец сыскала
В лесочке:

На спине катается

У белого аиста
Сыночек.

Позвала Пречистая

Журавлей с синицами,
Сказала:

«На вечное время

Собирайте семя
Немало.

А белому аисту,

Что с Богом катается
Меж веток,

Носить на завалинки

Синеглазых маленьких
Деток».

1916

«В багровом зареве закат шипуч и пенен…»

В багровом зареве закат шипуч и пенен,
Березки белые горят в своих венцах.
Приветствует мой стих младых царевен
И кротость юную в их ласковых сердцах.

Где тени бледные и горестные муки,

Они тому, кто шел страдать за нас,
Протягивают царственные руки,
Благословляя их к грядущей жизни час.

На ложе белом, в ярком блеске света,

Рыдает тот, чью жизнь хотят вернуть…
И вздрагивают стены лазарета
От жалости, что им сжимает грудь.

Все ближе тянет их рукой неодолимой

Туда, где скорбь кладет печать на лбу.
О, помолись, святая Магдалина,
За их судьбу.

1916

«Без шапки, с лыковой котомкой…»

Без шапки, с лыковой котомкой,
Стирая пот свой, как елей,
Бреду дубравною сторонкой
Под тихий шелест тополей.

Иду, застегнутый веревкой,

Сажусь под копны на лужок.
На мне дырявая поддевка,
А поводырь мой – подожок.

Пою я стих о светлом рае,

Довольный мыслью, что живу,
И крохи сочные бросаю
Лесным камашкам на траву.

По лопуху промяты стежки,

Вдали озерный купорос,
Цепляюсь в клейкие сережки
Обвисших до земли берез.

И по кустам межи соседней,

Под возглашенья гулких сов,
Внимаю, словно за обедней,
Молебну птичьих голосов.

1916

«День ушел, убавилась черта…»