Собрание сочинений в одной книге

– Ведь это же был всего лишь маленький лабарри! – с упреком произнесла она.

– Но вы же сами сказали, что это была ехидна!

Молодая девушка закрыла лицо руками, краска стыда не сходила с него, даже уши у нее горели. Однако Фрэнсис готов был поклясться, что она хохочет. Уж не истерика ли у нее начинается?

Только тут Морган понял, какую трудную, почти непосильную задачу взял на себя, пообещав Генри надеть на руку Леонсии обручальное кольцо – символ любви к ней другого мужчины. Но он твердо решил не поддаваться ее очарованию. Взглянув прямо в глаза молодой девушке, Фрэнсис с горечью сказал:

– А теперь ваши родные, наверное, снова будут меня расстреливать за то, что я не умею отличить лабарри от ехидны. Пожалуй, еще решат, что их самих мало, – позовут рабочих с плантации. Или, быть может, вы сами захотите всадить в меня пулю?

Но Леонсия, казалось, не слышала этих иронических слов. Она вскочила на ноги и легким, грациозным движением, вполне соответствующим ее безупречному телосложению, топнула перевязанной ногой.

– Она совсем у меня онемела!

Затем она от души расхохоталась – на этот раз уже не сдерживая смех и не закрывая лицо руками.

– Однако вы странно себя ведете! – поддразнил ее Фрэнсис. – Ведь вы, кажется, считаете меня убийцей вашего дяди?

При этом упоминании Леонсия сразу перестала смеяться и румянец исчез с ее лица. Она не ответила ни слова, а только наклонилась и дрожащими от гнева пальцами стала развязывать узел платка. Она с отвращением дотрагивалась до него, словно в нем таилась зараза.

– Разрешите вам помочь, – любезно предложил молодой Морган.

– Подлец! – Леонсия гневно вспыхнула. – Отойдите в сторону! Мне противно, что на меня падает ваша тень.

– Вы прелестны, вы просто очаровательны, – продолжал насмехаться молодой человек. Он смеялся, но каких трудов стоило ему подавить охватившее его страстное желание схватить ее в свои объятия и крепко прижать к груди. – Да, именно такой я и помню вас при нашем первом свидании, когда вы то упрекали меня за то, что я вас целую, то сами целовали меня, – да, да, вы меня целовали! – то собирались навек испортить мне пищеварение своим игрушечным револьвером. Нет, вы ни на йоту не изменились с тех пор. Вы все та же запальчивая Леонсия. А знаете что, позвольте-ка развязать этот узел мне. Он слишком туго завязан, и вашим пальчикам с ним не справиться.

Молодая девушка в безмолвной злобе топнула ногой.

– Какое счастье для меня, что у вас нет привычки брать с собой ваш игрушечный револьвер, когда идете купаться! – продолжал дразнить ее Фрэнсис. – А не то пришлось бы тут же, на берегу моря, хоронить некоего любезного молодого человека, всегда питавшего по отношению к вам самые лучшие намерения.

В это мгновение к молодым людям подбежал маленький индеец. Он держал в руках купальный халат Леонсии. Девушка схватила халат, быстро накинула его на себя и снова принялась развязывать узел, на этот раз с помощью мальчика. Когда ей это наконец удалось, она отшвырнула от себя платок, словно это на самом деле была ядовитая змея.

– Зараза! – выпалила она, чтобы уязвить Фрэнсиса.

Но Фрэнсис только медленно покачал головой. Он по-прежнему держал себя в руках, стараясь не поддаваться ее обаянию.

– Поздно, Леонсия. Я уже наложил на вас свое клеймо, – медленно произнес он, указывая на надрезы на ее ноге, и засмеялся.

Леонсия уже собиралась уходить, но при этих словах резко повернулась к нему.

– Печать зверя! – крикнула она. – Предупреждаю вас, мистер Генри Морган, – берегитесь!

Но Фрэнсис преградил ей дорогу.

– Ну а теперь давайте поговорим о деле, мисс Солано, – сказал он совсем другим тоном. – Вы должны меня выслушать. Сверкайте глазами сколько хотите, но не перебивайте меня. – Он наклонился и поднял с земли записку, которую ей написал. – Я как раз собирался послать вам несколько слов с мальчиком, когда меня остановил ваш крик. Возьмите эту бумажку, прочтите ее. Она вас не укусит. Это не ядовитая змея.

Леонсия не хотела брать записку в руки, но ее взгляд невольно упал на первую строчку:

«Я тот, кого вы приняли за Генри Моргана».

Молодая девушка взглянула на своего собеседника. По ее испуганным глазам было видно, что она еще не вполне понимает, в чем дело, но уже о многом догадывается.

– Даю вам честное слово, – серьезным тоном произнес Фрэнсис.

– Вы… вы… не Генри? – заикаясь, спросила она.

– Нет, я не Генри. Возьмите, пожалуйста, мою записку и прочтите ее.

На этот раз она повиновалась и стала читать. А он между тем любовался золотистым загаром на ее нежной смуглой коже – поцелуем жаркого солнца тропиков. Казалось, этот поцелуй проник и в ее кровь, или, быть может, пробивавшийся сквозь загар румянец придавал такой чудесный золотисто-матовый оттенок ее лицу? Словно во сне, молодой человек глядел в ее бархатные карие глаза, которые испуганно-вопросительно смотрели на него.

– А какая предполагалась тут подпись? – наконец спросила она.

Фрэнсис пришел в себя и догадался поклониться.

– Но имя? Ваше имя?