Собрание сочинений в одном томе

В один из вечеров на прошлой неделе в Сан-Антонио, высокий торжественного вида господин в шелковом цилиндре вошел в бар при гостинице и остановился около камина, где уже сидели — куря и болтая — несколько человек. Толстяк, видевший, как он входил, справился у конторщика гостиницы, кто это такой. Конторщик назвал его имя, и толстяк последовал за незнакомцем в бар, бросая на него взгляды восторженного восхищения.

— Довольно холодная ночь, джентльмены, для теплого пояса, — сказал господин в шелковом цилиндре.

— Ха-ха-ха-ха-ха-ха! — проревел толстяк, разражаясь оглушительным хохотом. — Это недурно!

Торжественного вида господин был изумлен этим, но продолжал стоять и греться у камина.

Вскоре один из людей, сидевших подле огня, заметил:

— Старуха Турция там, в Европе, по-видимому, приутихла в настоящее время.

— Да, — сказал торжественный господин, — похоже, что обязанность шуметь взяли на себя все другие нации.

Толстяк издал громкий вопль, и лег на пол, и начал кататься по нему.

— Вот умора! — вопил он. — Лучшее, что я слышал когда-либо! Ха-ха-ха-ха-ха-ха! Давайте, джентльмены, дернем по этому поводу!

Приглашение дернуть показалось всем достаточным удовлетворением за такую ничем не оправданную веселость, и они сгрудились у стойки. Пока смешивались напитки, толстяк успел шепнуть что-то на ухо каждому из присутствующих, за исключением господина в шелковом цилиндре. Когда он кончил, все лица растянулись в широкие улыбки.

— Ну-с, джентльмены, если в чем и заключается шутка, то в этом! — произнес торжественный господин, поднимая стакан.

Вся компания единодушно разразилась в буквальном смысле ревом от хохота, расплескав половину содержимого стаканов на стойку и на пол.

— Когда-нибудь слышали такой поток остроумия? — спросил один.

— Он битком набит шутками, разве ж нет?

— Такой же, каким он был всегда!

— Лучшее, что мы имели здесь за год!

— Джентльмены, — сказал торжественный господин, — вы, по-видимому, сговорились разыграть меня. Я сам не прочь от хорошей шутки, но мне хотелось бы знать, насчет чего вы проходитесь?

Трое лежали, вывалянные в опилках, на полу и взвизгивали, а остальные попадали в кресла или держались за стойку в пароксизмах хохота. Затем трое или четверо чуть не подрались за честь собрать всех снова у стойки. Торжественного вида господин держал себя подозрительно и осторожно — но пил каждый раз, когда кто-нибудь заказывал угощение. Стоило ему произнести слово, как вся орда выла от хохота, пока слезы не брызгали из глаз.

— Ну, — сказал торжественный господин, когда его собутыльники оплатили, по крайней мере, двадцать круговых, — даже лучшие друзья расстаются. Мне нужно спешить к моему жесткому ложу.

— Здорово! — проревел толстяк. — Ха-ха-ха-ха-ха! Жесткое ложе, это — здорово! Лучшее, что я когда-либо слышал. Вы так же неистощимы, черт подери, каким были всегда! Ни разу не слышал такого экспромтного острословия! Техас гордится вами, старина!

— Спокойной ночи, джентльмены! — сказал торжественный господин. — Мне нужно встать очень рано и приняться за работу.

— Послушайте только! — взвыл толстяк. — Говорит, что ему надо приняться за работу. Ха-ха-ха-ха-ха!

Вся толпа разразилась прощальным ревом хохота вслед направлявшемуся к выходу торжественному господину. Последний остановился на минуту и сказал:

— Провел (ик!) чрезвычайно приятный вечер (ик!), джентльмены. Надеюсь увидеться еще с вами (ик!) утром. Вот моя карточка. Доброй ночи!

Толстяк схватил карточку и потряс торжественному господину руку. Когда тот исчез за дверью, толстяк взглянул на карточку, и лицо его вдруг стало серьезным.

— Джентльмены, — сказал он, — вы все знаете, кто такой наш друг, которого мы только что угощали?

— Еще бы! Вы сказали, что это Алекс Сладкий из «Техасского весельчака».

— Так я думал, — сказал толстяк. — Конторщик гостиницы сказал, что это Алекс Сладкий.

Он протянул им карточку и исчез через боковой выход. Карточка гласила:

Л. X. УИТТ

Канзас-Сити

Представитель фирмы «СМИТ и ДЖОНС»

ГРОБА. ВЕНКИ. ПАМЯТНИКИ

Угощение стоило — всем по совокупности — тридцать два доллара. Толпа вооружилась чем попало и села в засаду в ожидании толстяка.

Когда теперь в Сан-Антонио незнакомцу приходит желание пошутить, он может вызвать улыбку не прежде, чем представит оформленные по всем правилам письменные данные.

Во исправление страшной несправедливости

Недавно было сделано открытие, которое не замедлит пробудить в каждом джентльмене нашей страны чувство живейшего раскаяния. В течение долгого времени мужчины полагали, что обыкновение дам надевать в театр высокие шляпы есть просто результат невнимания к тем несчастным, которым судьба предоставила места непосредственно сзади них.