Собрание сочинений в одном томе

Ювелиру тут же на месте все объяснили, а час спустя мистер Килинг сидел у себя в конторе и лихорадочно перелистывал свои альбомы с фотографиями преступников.

Наконец ему попалась одна, при виде которой он бросил альбом и стал рвать на себе волосы. На фотографии был изображен молодой человек с гладкой кожей и тонкими чертами, а внизу стояло следующее примечание:

«Джеймс X. Мигглс, он же Саймон-белоручка, он же Неутешная вдова, он же Бэнко Кэт, он же Проныра Джимми. Специальность: мошенничества и кражи со взломом. Работает обычно переодетый женщиной. Хорошо маскируется и очень опасен. Разыскивается в Канзас-Сити, Окочи, Нью-Орлеане и Милуоки».

Вот почему мистер Томас Килинг закрыл свое детективное агентство в городе Хаустоне.

Как Вилли спас отца

Вилли Флинт был маленьким, шестилетним мальчиком из Хаустона. Это был чудный ребенок, с длинными золотистыми кудряшками и невинными ищущими глазками. Его отец был респектабельным здравомыслящим гражданином, который владел четырьмя или даже пятью торговыми помещениями на Мейн-стрит. Весь день мистер Флинт трудился среди своих арендаторов, делая то, что ему положено — вставлял разбитые окна, приколачивал гвоздями оторвавшиеся доски и ремонтировал те места, где отваливалась штукатурка. В полдень он обычно усаживался на ступеньках одного из своих зданий и съедал свой скромный обед, завернутый в кусок газеты, раздумывая о нынешних трудных временах.

Веселые, элегантно одетые клерки и бизнесмены проходили мимо него вверх и вниз по лестнице, но мистер Флинт им совершенно не завидовал. Он жил в небольшом коттедже возле большой кучи мусора, получившей название «Высота банок из-под томата», на одной из главных улиц в жилом районе Хаустона. Он был вполне счастлив, живя с женой и маленьким сыном Вилли, съедая свой скромный, но питательный обед и получая свои тысячу четыреста долларов ежемесячно за аренду своих помещений. Он был человеком изобретательным, находчивым, не проходило почти ни дня, чтобы он не увеличивал арендную плату за какое-то свое помещение и не откладывал по несколько долларов на черный день.

Однажды вечером мистер Флинт пришел домой и понял, что заболел. Он клеил дешевые зеленые обои на голодный желудок, точнее на одну из стен своих магазинов, ничего перед этим не поев, и это не могло не отразиться на его здоровье. Он, чувствуя, как у него повышается температура, слег в постель и, лежа в ней, бормотал сквозь зубы: «Боже, помоги моей жене и моему ребенку! Что же теперь с ними будет?»

Мистер Флинт послал Вилли в дальний угол спальни, а сам, вытащив из-под подушки пачку долларов, сказал жене:

— Вот, возьми это, отнеси в банк и положи на счет. Тут лишь восемьсот долларов. Некоторые арендаторы еще не рассчитались со мной, а пятеро из них хотят, чтобы я установил перегородки у окон. Тот, кто послал воронов накормить Илию, поможет и нам. Пойди к булочнику, купи у него на никель булку хлеба и быстро возвращайся, чтобы помолиться.

Вилли делал вид, что увлеченно играет с Ноевым ковчегом, устанавливал плату животным за кров и воду и писал все цифры на своей грифельной доске. Но он все равно слышал, что сказал матери отец.

Когда мать уходила, он спросил ее:

— Мамми, а папа на самом деле так болен, что не может работать?

— Да, дорогой, — ответила миссис Флинт, — у него очень высокая температура, и я боюсь, как бы он совсем не расхворался.

Как только мать ушла, Вилли, надев свою шапочку, выскользнул на улицу через парадную дверь. «Нужно помочь моему доброму, хорошему папочке, который заболел», — говорил он себе.

Он дошел до Мейн-стрит и там остановился, глядя на высокие здания, которыми владел его несчастный папа. Прохожие мило улыбались, глядя на этого малыша с льняными волосиками, и не одно угрюмое лицо оживлялось при виде его невинных голубых глазок.

Несчастный малыш Вилли! Ну, что он мог сделать, чтобы помочь своему больному отцу в этом большом, вечно занятом собой городе?

«Я знаю, что нужно делать, — сказал он вдруг себе. — Сейчас пойду и подниму арендную плату за несколько офисов и это наверняка поможет моему отцу, ему станет гораздо легче».

Вилли старательно преодолел три лестничных пролета в одном самом большом здании, принадлежащем отцу. На третьем этаже располагалась контора, которую снимали два молодых человека, только что начавшие заниматься адвокатской практикой. Они прибили там свою вывеску и уже отправили мистеру Флинту арендную плату за первый месяц.

Когда Вилли карабкался по лестнице, оба молодых адвоката уписывали сыр с крекерами, положив ноги на стол, на котором стояло шесть порожних литровых пивных бутылок. Они так наелись и напились, что тяжело дышали. Один из них, тот, у кого был в петличке пиджака вставлен цветочек магнолии, рассказывал приятелю какую-то смешную историю об одной девушке. Другой, убрав ноги со стола и открыв глаза, сказал:

— Разрази меня гром, Боб! Ну-ка убери корчажки!

Джентльмен, которого звали Боб, опустил ноги на пол, вытер о волосы ножик, которым только что резал ломтиками сыр, и огляделся.