Читаем Собрание сочинений в семи томах. Том 1. Рассказы полностью

Вам не нравится двадцатый век? Положитесь на меня — на своем специальном, прекрасно оснащенном транспорте я перемещу вас в любое столетие. И это будет не какое-нибудь путешествие, а всамделишное переселение. Изберите себе столетие, какое вам больше подходит, — и мы с помощью квалифицированных специалистов быстро, дешево и удобно доставим вас вместе с вашей семьей и со всеми вашими мебелями, куда потребуете. Мои машины надежно действуют в радиусе трехсот лет, однако мы трудимся над созданием двигателей, радиус действия которых позволяет играючи одолеть два и даже три тысячелетия. Такса за каждый пройденный килограммогод — столько и столько-то…

Сколько это в деньгах — я пока тоже не имею понятия; то есть и машин, которые перемещались бы во времени, у меня тоже нет; однако не извольте беспокоиться, все образуется, стоит лишь взять карандаш и подсчитать прибыль. А что до организации — организацию я давно продумал. Скажем, приходит ко мне клиент; дескать, так и так, желаю переселиться из этого треклятого столетия, хватит, мол, с меня отравляющих газов, гонки вооружения, фашизма и вообще всего этого прогресса…

Я позволю клиенту излить душу, а потом предложу: извольте взглянуть, милостивый государь, вот наши проспекты разных столетий. Это, к примеру, девятнадцатое. Эпоха культурная, кабала сносная, войны пристойные, разве с нашими сравнить — куда там! Расцвет наук, масса возможностей для успешной предпринимательской деятельности; в особенности рекомендуем вам эру Баха[208] — за ее глубокое спокойствие и вполне гуманное обхождение с людьми. Век осьмнадцатый вообще привлекателен для ценителей духа и вольной мысли; предлагается главным образом так называемым господам философам и интеллектуалам. Иль, сделайте одолжение, загляните в шестое столетие после Р. X.; правда, в ту пору свирепствовали гунны, но зато можно было укрыться в девственных чащах, — идиллия, знаете ли: сказочный, насыщенный озоном воздух, рыбалка и прочие спортивные развлечения. А эпоха гонения на христиан? Век довольно цивилизованный: уютные катакомбы, относительная терпимость в вопросах веры и прочих делах, никаких концлагерей и так далее.

Словом, я был бы удивлен, если бы наши современники не нашли для себя ничего подходящего в минувших веках, где им жилось бы вольготнее и более по-человечески; я был бы изумлен, если бы они не сказали: вот если вы сбавите в цене, то я переселюсь, пожалуй, в каменный век. Вот тут-то я бы и ответил: весьма сожалею, но поверьте, у нас столько заявок на первобытные времена! Туда мы своих клиентов возим только скопом; берем лишь двенадцать фунтов багажа на человека — иначе никак не поспеть, слишком большой спрос. Сейчас принимаем заявки на 13 марта будущего года — это ближайший рейс в каменный, на который пока еще есть свободные места; если желаете, мы забронируем…

Да что тут долго рассуждать, сударь. Выгодное было бы дельце: я бы не мешкая начал массовый перевоз с тридцатью машинами и шестью прицепами. В конторе у меня все уже наготове, вот только этих машин, которые перемещались бы во времени, еще нету. Ну, да их изобретут — ведь не сегодня-завтра они станут, я бы сказал, предметом первейшей жизненной необходимости для нашего просвещенного общества!

Первый гость

…Это только так говорится — ездить в общество, устраивать приемы, а я вас уверяю, что дело это до сих пор толком не организовано. Разумеется, вы можете взять напрокат фрак, смокинг, нанять официантов, пианистов и горничных — таких, что, как говорится, пальчики оближешь, — даже в фартучках; можете заказать себе на дом ужин целиком, включая булочки и тарелочки, со всем, что полагается. Спору нет, многое, конечно, уже сделано для облегчения устройства приемов, но осталось еще немало упущений, и, я бы сказал, просто вопиющих упущений.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Любовь гика
Любовь гика

Эксцентричная, остросюжетная, странная и завораживающая история семьи «цирковых уродов». Строго 18+!Итак, знакомьтесь: семья Биневски.Родители – Ал и Лили, решившие поставить на своем потомстве фармакологический эксперимент.Их дети:Артуро – гениальный манипулятор с тюленьими ластами вместо конечностей, которого обожают и чуть ли не обожествляют его многочисленные фанаты.Электра и Ифигения – потрясающе красивые сиамские близнецы, прекрасно играющие на фортепиано.Олимпия – карлица-альбиноска, влюбленная в старшего брата (Артуро).И наконец, единственный в семье ребенок, чья странность не проявилась внешне: красивый золотоволосый Фортунато. Мальчик, за ангельской внешностью которого скрывается могущественный паранормальный дар.И этот дар может либо принести Биневски богатство и славу, либо их уничтожить…

Кэтрин Данн

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее
Дети мои
Дети мои

"Дети мои" – новый роман Гузель Яхиной, самой яркой дебютантки в истории российской литературы новейшего времени, лауреата премий "Большая книга" и "Ясная Поляна" за бестселлер "Зулейха открывает глаза".Поволжье, 1920–1930-е годы. Якоб Бах – российский немец, учитель в колонии Гнаденталь. Он давно отвернулся от мира, растит единственную дочь Анче на уединенном хуторе и пишет волшебные сказки, которые чудесным и трагическим образом воплощаются в реальность."В первом романе, стремительно прославившемся и через год после дебюта жившем уже в тридцати переводах и на верху мировых литературных премий, Гузель Яхина швырнула нас в Сибирь и при этом показала татарщину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. А теперь она погружает читателя в холодную волжскую воду, в волглый мох и торф, в зыбь и слизь, в Этель−Булгу−Су, и ее «мысль народная», как Волга, глубока, и она прощупывает неметчину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. В сюжете вообще-то на первом плане любовь, смерть, и история, и политика, и война, и творчество…" Елена Костюкович

Гузель Шамилевна Яхина

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее
Лекарь Черной души (СИ)
Лекарь Черной души (СИ)

Проснулась я от звука шагов поблизости. Шаги троих человек. Открылась дверь в соседнюю камеру. Я услышала какие-то разговоры, прислушиваться не стала, незачем. Место, где меня держали, насквозь было пропитано запахом сырости, табака и грязи. Трудно ожидать, чего-то другого от тюрьмы. Камера, конечно не очень, но жить можно. - А здесь кто? - послышался голос, за дверью моего пристанища. - Не стоит заходить туда, там оборотень, недавно он набросился на одного из стражников у ворот столицы! - сказал другой. И ничего я на него не набрасывалась, просто пообещала, что если он меня не пропустит, я скормлю его язык волкам. А без языка, это был бы идеальный мужчина. Между тем, дверь моей камеры с грохотом отворилась, и вошли двое. Незваных гостей я встречала в лежачем положении, нет нужды вскакивать, перед каждым встречным мужиком.

Анна Лебедева

Проза / Современная проза