Собрание сочинений в семи томах. Том 3. Романы

И это конец? Прокурор сам удивляется. Ведь он подготовил блестящее, убедительное заключение. Но оно как-то вылетело из головы, вот — конец. Прокурор садится, сам не зная, как это вышло, и вопросительно глядит на председателя суда. Тот одобрительно кивает. Присяжные шушукаются, шмыгают носом, двое откровенно утирают слезы. Прокурор облегченно вздыхает.

Встает адвокат Маньи, человек мощного телосложения, знаменитый юрист.

— Господин прокурор в конце своей сильной речи упомянул о сердце Юрая Гордубала. Да позволят мне господа присяжные заседатели призвать это сердце к делу оправдания моего подзащитного…

И пошло, и пошло… Мол, даже обвинение признает разногласие в мнениях судебной экспертизы. Проколото сердце Юрая Гордубала или прострелено? Где подлинное орудие преступления: это ничтожное шило из хозяйства Маньи или огнестрельное оружие неведомого убийцы? Я, со своей стороны, предпочел бы поверить отзыву выдающегося научного авторитета, который с полнейшей определенностью заявляет о наличии огнестрельной раны из оружия мелкого калибра. Итак, господа, если Юрай Гордубал был застрелен, то вполне очевидно, что убийца — не Штепан Манья…

И так далее. Шаг за шагом, помахивая толстой рукой, знаменитый адвокат разбивает доводы обвинения.

— Нет ни единого доказательства виновности моего подзащитного. Весь обвинительный акт — сплошное умозаключение. Не апеллируя даже к чувствам уважаемых господ присяжных, я осмеливаюсь выразить уверенность, что на основе обвинительного акта и материалов судебного следствия господа присяжные не могут признать Штепана Манью виновным.

И знаменитый юрист с победоносным видом тяжело опускается в кресло.

Точно чертик из коробочки, выскакивает новая черная фигурка — молодой, смазливый адвокат Поланы Гордубаловой.

— …Нет ни одного прямого доказательства соучастия моей подзащитной в убийстве Юрая Гордубала. Все доказательства — лишь догадки, выведенные путем умозаключения из второстепенных обстоятельств дела, из гипотетической связи, надуманной обвинением. Господа присяжные заседатели! Вся эта гипотеза построена на предположении, что Полана Гордубалова была заинтересована в смерти мужа или что она была ему неверна. Я мог бы здесь сказать: если супружеская измена — достаточное основание для убийства, скольких людей в деревне и в городе не было бы сейчас в живых? Итак, подобную аргументацию мы лучше оставим в стороне. Спрашивается — откуда мы знаем о прелюбодеянии Поланы Гордубаловой? Правда, здесь перед нами продефилировала вся деревня и показала против обвиняемой. Но подумайте, господа, кто из нас уверен в своих ближних и соседях! Кто из вас знает, что говорят о нем окружающие? Быть может, говорят вещи похуже, чем об этой несчастной женщине. Самое безупречное поведение не убережет вас от кривотолков и унизительной клеветы. Обвинение не упустило ни одного свидетеля, которому бы хотелось очернить беззащитную женщину…

— Протестую против оскорбления свидетелей! — восклицает прокурор.

— Да, да, это неуместно, — замечает председатель суда. — Прошу вас, господин защитник, воздержаться от таких выпадов.

Смазливый господин быстро и учтиво кланяется:

— Пожалуйста. Итак, суд выслушал всех свидетелей, пожелавших выступить против Поланы Гордубаловой. Но суд забыл еще об одном свидетеле, я бы сказал, свидетеле главном. Этот свидетель — убитый Юрай Гордубал! — Смазливый господин взмахивает в воздухе бумагой. — Господа присяжные заседатели! За десять дней до смерти крестьянин деревни Кривой Юрай Гордубал подписал вот это завещание. Он словно предчувствовал, что потребуется его вмешательство, и велел написать в завещании следующие слова. — Молодой защитник читает высоким патетическим голосом: — «Все свое имущество, движимое и недвижимое, завещаю жене моей Полане Гордубаловой, урожденной Дурколовой, за любовь ее и верность супружескую». Вот, не угодно ли! «За любовь ее и верность супружескую»! Таково завещание Юрая Гордубала, таково его показание в этом деле. Слышали вы сегодня слова пастуха Миши? «Передает вам хозяин Гордубал, что Полана была ему доброй и верной женой»? Признаюсь, я сам был потрясен этими словами, они прозвучали, как голос с того света. А вот перед вами эти слова, здесь, на бумаге. Свидетельство единственного человека, который действительно знал Полану. Батрак Манья хвастался сестре, что состоит в связи с хозяйкой. Вот о чем болтал батрак, а вот (щелчок по завещанию) слова ее мужа перед всевышним. Решайте сами, господа, кому верить…

Молодой адвокат задумчиво наклоняет голову.

— Итак, если отпадает версия о прелюбодеянии моей подзащитной, отпадают тем самым какие бы то ни было побуждения избавиться от мужа. Но ведь она на восьмом месяце беременности, — возразят мне. Ах, господа, можно привести свидетельства многих медицинских авторитетов, указывающих, насколько ошибочно бывает определение сроков беременности. — И шустрый адвокат перечисляет целый ряд авторитетов и ученых мнений.

Прожженный адвокат Штепана покачивает головой. Эх, подпортил дело! Присяжные не любят ученых аргументов. А ловкий ход — это завещание!