Собрание сочинений в семи томах. Том 4. Пьесы

1-й больной. А причина одна: слишком много людей расплодилось на свете, половина должна передохнуть и дать место другим. Вот оно что. К примеру, ты, пекарь, уступи место другому пекарю. А я, бедняк, уступлю место другому бедняку: пускай вместо меня терпит нужду и голодает. Вот для чего напал на людей этот мор.

2-й больной. Никакой не мор, а проказа. Был мор, так люди чернели, а от этой проказы становятся белые, как… ну, как мел.

1-й больной. Белеть ли, чернеть ли — все равно. Только бы не эта вонь!

3-й больной. Господи Иисусе, господи Иисусе, господи Иисусе, смилуйся над нами!

2-й больной. Тебе-то что? Ты одинокий. А вот когда становишься противен собственной жене и детям… Бедняжки, как только они выдерживают такое зловоние!.. А у жены белое пятнышко на груди появилось… Около нас живет обойщик; заболел и все плачет — день и ночь, день и ночь.

3-й больной. О господи, господи, господи!..

1-й больной. Да замолчи ты! Заладил одно… Прокаженный!

Занавес

Картина вторая

Кабинет надворного советникапрофессора Сигелиуса.

Сигелиус. Прошу вас, господин журналист. В моем распоряжении всего три минуты. Вы понимаете, — пациенты. Итак, что вас интересует?

Репортер. Господин советник, наша газета, желая информировать публику, хотела бы услышать из самых авторитетных уст…

Сигелиус.…о так называемой белой болезни, или пекинской проказе? Я понимаю. К сожалению, о ней пишут слишком много. И слишком по-дилетантски, сударь. По моему мнению, болезнями должны заниматься только медики. Ибо стоит написать о болезни в газете, как большинство читателей тотчас начинает искать у себя симптомы. Не так ли?

Репортер. Да, но наша газета как раз хотела бы успокоить публику.

Сигелиус. Успокоить? А чем ее успокоить? Болезнь, видите ли, очень тяжелая и ширится, как лавина… Правда, все клиники мира лихорадочно ищут средство, но… (пожимает плечами) пока что наука бессильна. Напишите в своей газете, что при первых признаках болезни каждый должен обратиться к своему врачу, вот и все.

Репортер. А врач?

Сигелиус. Врач пропишет мазь. Бедным — марганцовую, богатым — перуанский бальзам…

Репортер. И это помогает?

Сигелиус. Да… против дурного запаха, когда откроются язвы. Это вторая стадия болезни.

Репортер. А третья?

Сигелиус. А в третьей помогает морфий, молодой человек. Только морфий. И довольно об этом, а? Гнусная болезнь.

Репортер. И она… очень заразительна?

Сигелиус(лекторским тоном). Да как сказать… Возбудитель болезни не найден. Известно только, что она распространяется с необычной быстротой. Далее, что ей не подвержено ни одно животное и что ее невозможно привить даже человеку… во всяком случае, молодому человеческому организму… Этот прекрасный опыт произвел над собой доктор Хирота в Токио. Да, мы воюем, друг мой, воюем, но с неизвестным противником. Можете написать, что моя клиника уже третий год изучает это заболевание. Мы опубликовали о нем изрядное количество научных статей, которые обильно и сочувственно цитируются в специальной литературе. (Звонит.) Пока что удалось с несомненностью установить… К сожалению, в моем распоряжении всего три минуты…

Сестра(входит). Что угодно, господин советник?

Сигелиус. Подберите для господина журналиста печатные труды нашей клиники.

Сестра. Слушаю.

Сигелиус. Можете упомянуть о них в своей статье, мой юный друг. На публику успокоительно подействует сообщение о том, что мы усиленно боремся с так называемой пекинской проказой. Мы, разумеется, не называем ее проказой. Проказа, или лепра, — кожное заболевание, тогда как наша болезнь — чисто внутренняя. Коллеги из кожной клиники претендуют, правда, на монопольное право объяснять эту болезнь… ну не будем об этом. Наша болезнь, сударь, это не какая-нибудь чесотка. Можете успокоить публику — о проказе здесь нет и речи. Куда там проказе против нашей болезни!

Репортер. Это… опаснее, чем проказа?

Сигелиус. Разумеется. Гораздо опаснее и интереснее. Только первые ее признаки напоминают обычную проказу. Где-нибудь на коже появляется маленькое белое пятнышко — холодное, как мрамор, и абсолютно нечувствительное. Так называемая «macula marmorea». Отсюда и название — белая болезнь. Но дальнейшее ее течение совершенно своеобразно и отличается от обычной «leprosis maculosa». Мы называем ее ченгова болезнь, или morbus Tshengi. Доктор Ченг, ученик Шарко и, конечно, терапевт, первый описал эту болезнь, несколько случаев которой он наблюдал в пекинском госпитале. Великолепная научная работа, сударь. Я сделал о ней сообщение еще в двадцать третьем году, когда никто и не думал о том, что ченгова болезнь когда-нибудь станет пандемией.

Репортер. Простите, чем?