Собрание сочинений в шести томах т.2

Когда я, бывало, улепетывал из очередного города и вспоминал возбужденные перспективой сказочно-увлекательной поездки в Москву глаза студентов и аспирантов, сердце мое, я не рисуюсь здесь, разрывалось от стыда и мучительного сопереживания. Я представлял себе чувства людей, которым после ослепительного самообольщения открылась неприглядность лужи, в которую они так доверчиво и нелепо уселись. Боль, повторяю, и стыд разрывали мое сердце, но я как человек, с детства склонный к сложным философским обобщениям – смотрите лист дела № 5, – тяжко вздыхал и печально размышлял о следующем. Поистине я веду в ничтожных масштабах и с ничтожным количеством людей такую постыдную, мошенническую игру, которую ведут на территории России с сотнями миллионов людей в течение шестидесяти с лишним лет марксистско-ленинские коммивояжеры по продаже тухлых и распавшихся от времени идей. Кто я по сравнению с ними? Я хоть, получив в профкоме и в комитете комсомола попавшего под руку института, а бывало и целого ряда институтов в каком-нибудь крупном отдаленном от столицы городе приличную сумму денег на билеты, гостиницы и прочие мелкие расходы, искренне мучился. Душою страдал, и порою невыносимо было мне представить студенточку, расписавшую в тетрадочке все свои планы покупки джинсов, бикини-трусиков, сумочек и карандашиков для бровей и вдруг с опустошенными от обиды и гнева глазами узнавшую, что поездки никакой не будет, что из-за американского империализма и происков сионизма она отменяется до улучшения международного положения и полной победы прогрессивных людей доброй воли над теми кругами реакции, которые хотят остановить поступательный ход истории.

Именно такие объяснения выслушивали все обманутые мною студенты. Разумеется, я играл на нежелании ротозеев вскрывать истинные причины отмены экскурсий, расписываясь тем самым в своем идиотизме и мещанской доверчивости. Именно этот момент определял мою долгую безнаказанность. Но, как говорится, сколько веревочке ни виться, а жить шикарно охота…

Конечно, я виноват и приношу своим жертвам сердечное извинение. Но если я виноват, то позвольте спросить вас, граждане судьи, кто виноват в том, что я виноват?

Кто? Разве сотни миллионов людей не обмануты, а многие из них даже непоправимо, потому что отдали свои жизни, души, совесть, ум, честь, таланты и призвания одному царящему над всеми нами мировому мошеннику?

Он, будучи всесторонне разоблачен самим собою, продолжает безнаказанно пользоваться всем тем, что мы отдаем ему уже не по доверчивости, а из-за устрашенности. Имя ему – Советская власть. Воровская кличка – Коммунистическое учение.

Я отказываюсь от своего гражданства и прошу перевести меня в одну из строгих тюрем так называемого свободного мира. После освобождения я намерен работать в США по специальности, а именно – коммивояжером. Гуд бай.

ПОХИТИТЕЛИ АВТОМОБИЛЕЙ

Попов совместно с несовершеннолетними Бондаревым (16 лет) и Синицыным (15 лет) вечером угнали со двора автомашину «Волга», принадлежащую гр-ну К. Несколько часов они катались на машине, а потом, по предложению Бондарева, похитили из автомобиля радиоприемник и инструменты, а машину сожгли.

Последнее слово подсудимого Попова

Граждане судьи, я не собираюсь выгораживать себя в том смысле, что не являлся главарем нашей компании. Раз я старше моих однодельцев, значит, на мне особая вина, и я готов понести за нее наказание.

Мои однодельцы пускали тут нюни, били себя в грудь кулаками и, в общем, всячески вымаливали снисхождение. Я бы тоже был бы рад получить на пару лет меньше, но желаю сказать в последнем слове то, о чем умалчивал на следствии. Все равно следователь не внес бы моих мнений в протоколы допросов. Ему главное было так дело повернуть, что вот, дескать, попались в руки прожженному совратителю бедных овечек очередные жертвы, и он использовал на полную катушку ихнюю невинность. Вот и все.

Нет, граждане судьи, не все это, к сожалению. Я не услышал ни от прокурора, ни от защитника полного понимания нашего преступления. То есть все тут распинались насчет движения нашей страны к коммунизму и о самоотверженном труде всего народа. Делал сообщение прокурор о моральном облике комсомольцев, к которым я не имел никакого отношения, и пачкал комсомольский билет пьянками, драками, пока не докатился до уголовного преступления…

Даже интересно было наблюдать с этой скамьи, как настырно обходили все вы разговор и дознание насчет того, как мы докатились до посягательства на личную собственность гражданина Кротова и в каком были при этом настроении…