Собрание сочинений в шести томах т.2

Л.З. молотил арфой по экрану и по самому ящику… не слыша ее криков и воплей… заткнуть все это в их глотку… паскуды… но то диктор, то дикторша, омерзительно артикулируя профессиональными изрыгателями трупных новостей, патетически огрызались на удары обезумевшего от невыносимого отвращения Л.З. …Небезызвестный Джеймс Рестон, которого уж никак нельзя заподозрить в просоветских симпатиях… Расстановка сил на международной арене… Обречена на провал… Латинская Америка бурлит… лучше подохнуть… подохнуть… чем жрать это говно… проклинаю… не-на-ви-жу… Великий корифей всех наук, родной Сталин, вдохнул новую жизнь в мировое языкознание…

Выкрикнув этот бред, телевизор заагонизировал… затрещал… зашипел… задымил, наконец, жалобно пукнул от последнего удара, и яркая звездочка умирания, тихонечко померцав на мертвенно посеревшем экране… печально царапнула выпученные зрачки Л.З. и упала вниз, в угол… истлела…

Выпала арфа из совершенно ослабевших рук Л.З. Стон ее измученного ударами унижения естества так и растекся по полу. Л.З. Ус… Ус… уставился на фото Хозяина. Губы дрожали. Ноги подкашивались. Голоса своего не слышал – так он был слаб, – но говорил, превозмогая страх и ненависть… тебе все еще мало?… может быть, хватит?… тебе осталось съесть Мехлиса, как шашлык… ешь… ну ешь… что же ты не ешь?… хотел поглазеть, как подыхают коммунисты, чтобы самому было легче?… поглазей… пи-дарас царской охранки…

Выговорившись, Л.З. спохватился. Огонь в толчке совсем погас, но плотная кипа записок, полученных в президиумах разных сборищ, еще тлела. Жарок на глазах зарывался все глубже под чернь сгоревших бумажонок. И сквозь чернь проглядывали следы человеческих почерков… бездарных… островъедливых… хамоватых… наивных… вопящих в частном порядке… параноидальных… недовольных… восторженных… тупых… безликих… зачем?… зачем?… кто писал?… кому писал?… Л.З. удивился всему этому как чему-то абсолютно лишнему и ненужному, а не то что бы бесконечно далекому, что было странно.

Ведь он буквально обожал… голос человека из гущи масс… так и не взялся за труд «Избранные ответы»… схлопотал бы «сталинку»… плевать…

Сунул в тлеющие бумажки чье-то письмо. Встал на колени и начал раздувать пламя. Клочья сажи взлетели мимо лица, закружились над склоненной над толчком головой, падали за шиворот. Он не замечал их, но дул… дул… дул… страстно желая только одного – вспышки огонька как явления хоть какой-нибудь живой твари в могиле этого проклятого дома. И когда огонек вспыхнул-таки, Л.З. ощутил себя таким заслуженно счастливым существом, каким не чувствовал даже при награждении первым орденом Ленина, а также при присвоении звания генерал-полковника.

Он, разумеется, не мог осознать всего этого как примету явления образа настоящего дела, истинно, а не ложно прочувствованного первый раз в жизни, но не мог также не ощутить прилива животворных сил, всегда сопутствующих любому нормальному человеческому труду… плевал бы я, сволочи, на вашу ебаную Вершину из своей пещерки… ползите… грызитесь… топчитесь… воняйте в носы друг другу… плевать… огонь… парочка Танек-Лялек… никаких Верочек… хватит с нас грязных блядей школьных парт… тигровая раскладушка… снайперское ружье и… пропадите все пропадом… э-эбу, понимаете, э-э-бу. Кремирую партбилет… с предварительным облевом… надругаюсь вовсю…

Пламя вновь забушевало в толчке. Л.З., предчувствуя, что сейчас опять должны начаться какие-нибудь муки и мысли о… нет… нет… нет… только для того, чтобы отвлечься, начал читать какое-то письмо. Оно выпало из «Комсомолки». Л.З., собственно, бросил его в огонь, но вытащил обратно, потому что вид у письма был весьма необычным.

Грязноватый треугольник. Бумага в клеточку… из школьной тетрадки… ну-ну… сколько девочек добивались у Мех-лиса приема, но… Разворачивая, тщательно сложенное письмо, вымазал листки копотью… Долго не мог сообразить что к чему, но по стилю и фразеологии с ходу угадал политическую и философскую образину безымянного пока еще корреспондента… с чего это вы его подкинули?… только не заливайте мне мозги, дорогие товарищи, никаких случайностей у нас с вами в эти дни быть не может… Мехлис пережил такое, что… конвертик, видите ли, самодельный… в клеточку… так… так… допустим…