Собрание сочинений в трех томах (Том 1, Повести и рассказы)

Ей сразу вспомнился страшный день, последний её день в городе... Город бомбят. Их дом стоит, окутанный дымом и пылью. Вместо окон тёмные дыры. На ступеньки выбегает мама с маленьким Толей на руках. Валентинка видит её как живую. Вот она - в синем платье, с чёрной развевающейся прядкой волос. Она испуганно кричит: "Валя! Валечка!.." Вдруг - удар. Бомба... Валентинка опомнилась среди каких-то разбитых брёвен - видно, её отбросило волной - и отсюда увидела чёрную яму, груды обломков и клочья синего платья под рухнувшими кирпичами... Она царапала эти кирпичи, раскидывала их, кричала, звала маму. Мама не откликнулась. Чужие женщины оттащили её от развалин и насильно увели куда-то. И потом дорога, деревни, снега, лес... И всё время мороз...

- Вы чего там затихли? - беспокойно спросила мать. - Что случилось?

Она вошла в горницу и сразу увидела помертвевшее лицо Валентинки.

- Об чём разговор был, ну? - обратилась она к девчонкам. - Вы что ей сказали?

- Мы ничего... - ответила Варя. - Мы только про книжку...

- А про немцев даже и не говорили, - добавил Романок. - Таиска только спросила: правда, что её мамку фашисты убили?

Мать рассердилась. Ух, как она рассердилась, даже покраснела вся! Она схватила Таиску за руку, нашлёпала и выгнала из горницы.

- Бессовестная! - кричала она на Таиску. - Жалости у тебя нету! Сердца у тебя нету! Или у тебя вместо головы пустой котелок на плечах?!

Таиска ревела, а девчонки, видя такую грозу, бросились в кухню, поспешно надели свои валенки и одна за другой шмыгнули за дверь.

- Иди сюда, дочка! - ласково сказала мать Валентинке. - Иди посиди со мной, послушай, что я расскажу тебе.

Валентинка молча уселась на скамеечку возле её ног. Мать рассказывала какую-то сказку. Валентинка не слышала её. Мама стояла у неё в глазах, стояла такая, какой она видела её в последний момент, испуганная, с развевающейся прядкой. И Толя, обхвативший её шею обеими руками...

"Мама! Мамочка! Мамочка!.." - повторяла про себя Валентинка, обращаясь не к этой живой, а к той, умершей. И вдруг посреди весёлой сказки она уткнулась в серый фартук женщины и громко заплакала.

Мать не утешала Валентинку. Она только гладила её тёмные волосы:

- Поплачь, поплачь, дочка! Поплачешь - сердце отойдёт...

Таиска, у которой давно высохли слёзы, с удивлением смотрела на Валентинку. Что это? Таиска ревела - так ведь её нашлёпали. А Валентинка чего ревёт? Ведь ей же сказку рассказывали!

- Большая, а плачет, - сказал Романок. - Я, когда был большой, никогда не плакал!

- Дурачок! - прошептала мать и улыбнулась сквозь слёзы.

МАТЬ УСТРАИВАЕТ НЕОБЫКНОВЕННУЮ БАНЮ

В субботу вечером, убрав скотину, мать вытащила из печки огромный чугун с горячей водой и сказала:

- Ребятишки, готовьтесь!

- Сейчас в печку полезем! - закричала Таиска. - Париться!.. Валентинка, в печку полезем!

Валентинка думала, что Таиска вышучивает её. Как это они вдруг полезут в печку?

- Чудная эта Валентинка, - сказала Груша, - ничего не понимает. А ещё городская!

Тем временем мать вытащила из печки все горшки и кринки, настелила всюду свежей соломы - и в самой печке, и на шестке, и на полу возле печки. Налила в таз горячей воды, сунула в него берёзовый веник и поставила в печку.

- Баня готова, - сказала она. - Кто первый?

- Я! - закричала Таиска, живо сбрасывая платье. - Я готова!

- Ну уж нет, - возразила Груша, - ты успеешь. Тут и постарше тебя есть!

Но пока-то Груша говорила, пока-то развязывала поясок, Таиска уже залезла в печку. Мать прикрыла её заслонкой, а Таиска плескалась там и выкрикивала что-то от избытка веселья.

- Лезь и ты, - сказала мать Валентинке. - Печка широкая, поместитесь.

- Я измажусь вся! - прошептала Валентинка.

- А ты осторожнее. Стенок не касайся.

Валентинка разделась, неловко полезла в печку и тут же задела плечом за устье, чёрное от сажи.

- Разукрасилась! - засмеялась мать.

- Лезь, лезь скорее! - кричала Таиска из печки. - Иди, я тебя веничком попарю!

Валентинка боялась лезть в печку. Но когда влезла, ей вдруг эта баня очень понравилась. Блаженное тепло охватило её. Крепко пахло веником и свежей соломой. Таиска окунула веник в мыльную воду и принялась легонько хлестать её по спине. Потом тёрли друг друга мыльной мочалкой. И всё это было очень приятно.

В печке было темно, только щёлочка вокруг заслонки светилась, как золотая дужка. Эта жаркая пахучая тьма, эта шелковистая влажная солома под боком, этот веник, одевающий тёплым дождём, - всё размаривало, разнеживало, отнимало охоту двигаться. Даже Таиска угомонилась и прилегла на солому.

Валентинке вспомнилась сказка про Ивашечку. Вот он так же сидел в печке, прятался от бабы-яги. И представилось ей, будто она и есть Ивашечка. Она притаилась и слушала, не летит ли на помеле баба-яга.

Но в печке долго не просидишь. Стало душно. Хотелось высунуться, глотнуть свежего воздуху.

- Мне жарко... - прошептала Валентинка.

- Мне тоже, - сказала Таиска. И закричала: - Мамка, открывай!

- Ага, запарились! - сказала мать и открыла заслонку.