Собрание сочинений в трех томах. Том 2. Село Городище. Федя и Данилка. Алтайская повесть: Повести

Данилка стоял на склоне горы. Он припал к большому камню, чтобы не соскользнуть вниз, и звал Федю. Он уже охрип от крика, но все звал и звал Федю и кричал и плакал от страха. Данилка сначала смутно видел, как Федя бежал по краю каньона. Потом дождь заслонил его, и Данилка не знал, бежит ли еще Федя, скользя по воде и согнувшись от дождя, или уже унесло его водой в каньон. Но он все кричал и кричал:

— Федя-а!.. Федя-а!.. Федя-а!

И вдруг он увидел Федю внизу. Федя карабкался на глинистый склон, где стоял Данилка. Ноги его скользили и расползались, потому что здесь не было травы, а лежал лесс — почва, намытая с гор. Утром идти по этому лессу было жестко и колко, он весь был сухой, весь в мелких трещинах, будто не земля это была, а глиняные черепки. А сейчас, под дождем, лесс расползался, как тесто, хватал Федю за ноги, не пускал его. Федя скользил, падал, вскакивал и опять падал.

Данилка начал сползать вниз с горы, к Феде. Но Федя уже вцепился в колючий куст боярышника и крепко держался за него.

— Стой там! — крикнул ему Данилка. — Я иду к тебе!

Данилка подобрался к Феде, протянул ему руку. Так, цепляясь за маленькие колючие кусты боярышника и держидерева, вылезли они наверх, на гору. Будто на их счастье выросли здесь эти кусты.

Мокрые дотла, испуганные, исцарапанные, Федя и Данилка выбрались на шоссе. Дрожа и от холода и от пережитого страха, они торопливо и молча шагали по гудрону.

Вдруг Федя поглядел на Данилку:

— А ты откуда на горе взялся?

Данилка повел плечами, обтянутыми мокрой рубашкой:

— Ну, вот и взялся. Пришел, и все.

— И грозы не боялся?

— Ну… боялся. А тебе что?

Федя больше ни о чем не стал спрашивать. Хоть и крепкий он был, а едва-едва удержался, чтобы не заплакать. Еще бы немного — и, пожалуй, будь здоров, нырнул бы в каньон. Если бы не Данилка!

Дождь редел. Небо светлело.

«Хорошшо, хорошшо…» — шептал блестящими жесткими листьями тополь во дворе у Данилки.

И абрикосы лепетали чуть слышно:

«Хорошш дожждичек… хорош… хорош…»

ДАНИЛКА ПРОМАХНУЛСЯ

В этот день мать никуда больше не пустила Данилку. Она дала ему чистую сухую рубашку, чистые штаны с заплаткой на коленке и велела сидеть дома:

— Сиди вот и читай книжку.

Сама она тоже прибежала с виноградников вся мокрая. Дождь прогнал их с работы.

Мать прибиралась во дворе. Разрыхлила землю под олеандрами — скоро зацветут олеандры, — замела мусор, собрала щепки от дров…

Данилка держал книжку в руках, а сам смотрел, как мать прибирает дворик. Он бы и сам подобрал щепки и замел мусор. Но мать закутала его в теплую шаль и велела сидеть и греться. Данилка болел зимой воспалением легких, вот теперь мать все и боится, что он опять заболеет.

— А у нас новости, — начал Данилка.

Он все ждал, когда мать заговорит с ним. Но мать так захлопоталась, что и забыла про Данилку. Однако услышала про новости и тотчас улыбнулась:

— Ну! Какие же это, сынок?

— Вот — ласточки-воронки хотели над самой дверью угнездиться. Я им сказал: «Здесь вам не место, вас кот живо достанет».

— А они что сказали?

— Они сказали: «Ладно. Хорошо, что про кота напомнил». И улетели.

А потом Данилка стал спрашивать:

— А тебе лозы на винограднике что говорили?

— Говорили: «Обрежь скорее ненужные ветки. Они нам мешают. Если они останутся, виноград у нас будет мелкий и совсем никудышный!»

— И тогда ты стала обрезать?

— Конечно. И я. И вся наша бригада. Обрезаем, подвязываем. Обрезаем, подвязываем. А лозы нам спасибо говорят и все поторапливают.

— А им больно, когда обрезают? — спросил Данилка.

— Нет! — Мать легонько махнула рукой. — Они только рады!

Отец, надвинув на лоб большую соломенную шляпу, сидел во дворе под тополями. Он чинил рыболовную сеть, курил трубку и молча слушал. А потом сказал:

— Все чепуху мелете. Кто у вас большой, кто маленький, не разберешь. Ты, парень, лучше учился бы вот сети плести, а ты только языком небылицы плетешь. У всех рыбаков ребята сети плести умеют.

— Все рыбаки берут ребят рыбу ловить, — сказал на это Данилка, — а вы меня, папа, никогда не берете.

— Правильно сказал, сынок, — поддержала Данилку мать.

Отец прищурил свой черный глаз:

— А что ж я тебя на кораблу вместе с топчаном потащу?

— А разве я, папа, к топчану прибитый?

Отец усмехнулся:

— Ладно. В таком случае, разбужу. Но, если сразу не вскочишь, прощай. Один уйду.

Данилка долго не мог уснуть в эту ночь. Все думал — как-то он с отцом пойдет к рыбакам, как-то он сядет с ними в лодку… А вдруг да еще и на кораблу возьмут?

Кораблой рыбаки называли деревянную вышку, которая стояла посреди залива. Если взобраться на эту кораблу да посмотреть вниз, то все морское дно сквозь воду увидишь. И всю рыбу увидишь… У Данилки сердце замирало от волнения, и он все ворочался на своем топчане.

Давно уже затихла деревня. В доме все спали — и отец и мать. И серый кот спал. И поросенок спал во дворе; слышно было, как он похрапывал во сне. И куры спали, забравшись на развесистый кизиловый куст под окнами. Белые, будто комья снега, сидели они среди темных росистых веток и спали, попрятав головы под крыло.

Вышел месяц, заглянул на терраску к Данилке:

«Ты не спишь, Данилка?»