Собрание сочинений. Врата времени

– Нет. И не увижу никогда. Этих так называемых богов на самом деле нет. Ни Аллегорий, ни Ослов. Ни один мало-мальски рационально мыслящий человек не может поверить в их существование. К сожалению, Пойло, при всех его великолепных достоинствах, имеет существенный недостаток – оно превращает человека в существо неловкое, иррациональное и подверженное внушению.

Он потер свой высокий лоб и добавил:

– Но я принимаю все хорошее, отвергая все плохое. И вполне счастлив.

Вскоре мы вышли на проселочную дорогу, которую я тотчас же узнал. Рациональный Человек сказал, что мы приближаемся к его дому.

– Заходите в гости, – пригласил он. – Зажарим белку, в колодце полно Пойла, побеседуете на интеллектуальные темы с моими приятелями – увидите, они конгениальны: все сплошь атеисты и агностики, – а потом устроим небольшую оргию.

Меня бросило в дрожь при одной мысли о том, что придется пить ненавистное зелье.

– Извини, – сказал я, – но нам надо идти. Я хотел спросить у тебя напоследок – из чистого любопытства – как тебе удалось поймать эту белку?

– Кант, – ответил он и показал книгу.

– Простите?

– Иммануил Кант. Видите ли, Пойло оказывает огромное стимулирующее воздействие на рост некоторых животных. Увеличивается в размерах не только их тело, но и мозг. Они гораздо умнее обычных животных. Возможно, причиной тому перемены в строении нейронов и в коре головного мозга. Наиболее впечатляющи эти перемены у грызунов. Что весьма кстати. Это ведь неисчерпаемые запасы мяса, понимаете?

Короче говоря, я обнаружил, что в наших краях ружье на охоте ни к чему. Оно здесь не стреляет. Лук со стрелами тоже не нужен. Единственное, что вам необходимо, – это найти место, где много белок, сесть под деревом и читать вслух. И пока вы расширяете кругозор, белка, привлеченная монотонным чтением, медленно спускается с верхушки дерева пониже. Но вы, не обращая на нее внимания, продолжаете читать. Тогда зверек садится рядом и, не спуская с вас глаз, начинает медленно помахивать пушистым хвостом. Вы прочитываете еще несколько страниц, закрываете книгу, встаете и спокойно забираете зверя, совершенно одуревшего от вашего чтения. Белка не выйдет из транса даже когда вы будете ее резать.

Экспериментальным путем я установил, что лучшие результаты достигаются чтением «Критики чистого разума» Канта. Белки от нее просто обалдевают. А вот кролики, например, сатанеют от «Тропика козерога» Генри Миллера. Причем во французском переводе. Один мой приятель утверждает, что птиц лучше всего ловить на «Дианетику» Хаббарда. Но тут, как говорится, на вкус и цвет товарищей нет: лично я ловлю гусей и фазанов на фрейдовские «Три очерка по теории сексуальности».

Тут мы подошли к его дому и распрощались. Следующие несколько миль путь наш лежал мимо сельских домов, стоявших вдоль обочины проселочной дороги. Некоторые жилища сгорели дотла, и их обитатели переселились в хлевы. Те же, у которых не уцелел и хлев, жили под какими-то навесами.

– На фотографиях, снятых с армейского дирижабля, было видно, что в городе много пожарищ, – объяснил я Алисе. – И улицы на тех снимках заросли бурьяном. Я тогда не мог понять, куда делись погорельцы, но теперь все ясно. Они живут как дикари.

– А почему бы и нет? – возразила Алиса. – У них тут полное изобилие, достается оно им даром. За все время, пока мы в Зоне, меня, например, не укусил ни один комар. Значит, все вредные насекомые здесь уничтожены. О гигиене заботиться не надо – если верить этому Читателю-охотнику, Пойло убивает все микробы. Никаких тебе забот с отходами и мусором. Почему же им не быть счастливыми и гостеприимными? Вспомни, сколько мы отвергли приглашений разделить трапезу и отведать Пойла. И даже, – добавила она с коварной усмешкой, – поучаствовать в оргиях. Похоже, это слово у них тут в большом почете. Я видела, как та шикарная блондинка с последней фермы пыталась затащить тебя в кусты. Согласись, что за пределами Зоны такое трудно себе представить.

– Может, я и лыс, – буркнул я в ответ, – но не настолько уж омерзителен, чтобы в меня не могла влюбиться привлекательная девушка. Жалко, нет с собой фотографии Бернадетты. Ты бы сама убедилась. Мы с ней чуть не поженились. Ей всего тридцать и…

– А зубы у нее свои?

– Да, свои, – не заметил я очередную колкость. – Видишь ли, в ее челюсть не попадал осколок снаряда, и ей не пришлось после этого еще пять дней проторчать раненой в окопе под огнем противника, – меня вдруг затрясло от ярости.

– Дэн, прости, пожалуйста. Я этого не знала, – извинилась Алиса.

Но меня уже понесло: