Собрание сочиненийв 10 томах. Том 2

— Признаюсь, — сказал он с горькой усмешкой, — я никогда не думал, что зулус будет учить меня исполнению долга. Но, вероятно, я заслужил и этого! Вы понимаете, друзья, что я заслужил этого! Да, я должен был отдать Зорайю в руки правосудия, но не мог. Это — факт! Я отпустил ее и обещал молчать. Она заверяла меня, что если я примкну к ее партии, то она обвенчается со мной и сделает меня королем. Слава Богу, у меня хватило сил сказать ей, что даже ради ее любви я не оставлю моих друзей. Делайте что хотите, я заслужил это. Скажу еще, что надеюсь, что вы не попадете в такое положение, как я, — любить женщину всем сердцем и отказаться от искушения овладеть ею!

Он повернулся, чтобы уйти.

— Погоди, старый дружище, — сказал сэр Генри, — погоди минуту! Я скажу тебе кое-что!

Он отошел в сторону и рассказал Гуду все, что произошло между ним самим и Зорайей накануне. Это был последний удар для бедного Гуда. Неприятно человеку сознавать, что он был игрушкой в руках женщины, но при теперешних обстоятельствах для Гуда это было вдвойне горько и обидно!

— Знаете ли, — произнес он, — я думаю, что мы все околдованы!

Он повернулся и ушел. Мне было очень жаль его. Если бы мотыльки, порхающие около огня, заботливо избегали его, их крылья наверняка были бы целы!

В этот день был прием при дворе, когда королевы обыкновенно восседали на троне, в большом зале принимали жалобы, разбирали законы, жаловали награды. Мы отправились в тронный зал. К нам присоединился Гуд, выглядевший очень печально.

Когда мы вошли, Нилепта сидела на троне и, по обыкновению, занималась делами, окруженная советниками, придворными, жрецами и сильной стражей. Очевидно было по общему волнению, по ожиданию, написанному на всех лицах, что никто не обращал особого внимания на обычные дела, все знали, что война неизбежна. Мы поклонились Нилепте и заняли обычные места. Некоторое время все шло обычным чередом, как вдруг раздались звуки труб и большая толпа, собравшаяся за стеной дворца, принялась кричать: «Зорайя, Зорайя!»

Послышался стук колес. Большой занавес в конце зала откинулся, и вошла Царица Ночи, но она была не одна. Около нее шествовал великий жрец Эгон, одетый в лучшие одеяния, и другие жрецы следовали за ними.

Ясно было, зачем Зорайя привела с собой жрецов! В их присутствии задержать ее — было святотатством! Позади шли сановники и небольшая вооруженная стража. Одного взгляда на лицо Зорайи было достаточно, чтобы увидеть, что она явилась не с миролюбивой целью. Вместо обычной вышитой золотом кеф на ней была одета блестящая туника, сделанная из золотых чешуек, а на голове золотой маленький шлем. В руке она держала острое копье, великолепно сделанное из серебра. Она вошла в зал, как разъяренная львица, в гордом сознании своей красоты! Зрители низко поклонились и дали ей дорогу. Зорайя остановилась у священного камня и положила на него руку.

— Привет тебе, королева! — вскричала она громко.

— Приветствую тебя, моя царственная сестра! — ответила Нилепта. — Подойди ближе. Не бойся. Я позволяю подойти!

Зорайя ответила надменным взглядом, прошла через зал и остановилась перед тронами.

— Просьба к тебе, королева! — вскричала она.

— Просьба? О чем ты можешь просить меня, сестра, ты, владеющая, подобно мне, половиной королевства?

— Ты должна сказать мне правду — мне и моему народу! Правда ли, что ты хочешь взять этого чужестранного волка в мужья и разделить с ним трон и ложе?

Куртис сделал движение и, повернувшись к Зорайе, сказал тихо:

— Мне кажется, вчера у тебя нашлось более нежное имя для этого волка, о королева!

Я видел, что Зорайя закусила губу и кровь прилила к ее щекам. Что касается Нилепты, она, понимая, что теперь больше нет смысла скрывать положение дел, ответила на вопрос Зорайи новым, весьма эффектным жестом, который, я твердо убежден в этом, был внушен ей кокетством и желанием восторжествовать над соперницей.

Она встала с трона и во всем блеске царственной красоты и грации прошла к месту, где стоял ее возлюбленный. Остановившись около него, она велела ему опуститься на колени и отстегнула золотую змею с своей руки. Куртис встал перед ней на колени, на мраморный пол; Нилепта, держа золотую змею обеими руками, надела ее на его шею и застегнула, потом поцеловала его в лоб и назвала «дорогим господином».

— Ты видишь, — сказала она, обращаясь к Зорайе, когда стих Ропот изумления толпы, — я надела ошейник на шею «волка»! Он будет моей сторожевой собакой! Вот тебе мой ответ, королева Зорайя, и всем, кто пришел с тобой! Не бойся, — продолжала она, нежно улыбаясь Куртису и указывая на золотую змею, обвивавшую его массивное горло, — что мое ярмо будет тяжело. Хотя оно сделано из чистого золота, оно не причинит тебе вреда!