Хоть я с тобой беседовал немного,Но мне твои запомнились черты,Смиренная служительница Бога!Ясна душой, весь мир любила ты:Твои таза так ласково смотрелиНа небеса, деревья, на цветы,В родных лугах расцветшие в апреле.Когда, прозябший, зеленел листок,Когда лучи что день теплее грели,И под окном разлившийся потокБежал, шумел, блистая в мутной пене,Синела даль, и искрился восток, —Бывало, ты на ветхие ступениПрисядешь, рада солнышку весны,На жребий свой без жалобы, без пени;А небеса — прозрачны и ясны,И облаков блуждающие лодкиПо ним бегут, как золотые сны.Я помню лик твой, старческий и кроткий,И белизну смиренного чепца.Ты мать была для всякого сиротки:И из гнезда упавшего птенца,И бедную ободранную кошку,У твоего бродящую крыльца,Равно жалела. К твоему окошкуВсе бедняки окрестных деревеньПротаптывали верную дорожку.В раю теперь твоя святая тень.Как твердо ты твоей служила вере,Полна любви Христовой. В летний день,Бывало, стукну я у низкой двери,И в бедный дом войду. Как ангел ты;Вокруг ютятся страждущие звери,Горят лампадки, и цветут цветы,И ты — живой символ долготерпенья —Струишь на всех сиянье доброты.Среди страстей окружного кипеньяТы пребыла младенчески чиста.Вся жизнь твоя — молитвенное пенье;Ты — фимиам перед лицом Христа.Твоя весна текла под сводом храма,В горниле бед, молитвы и поста;И горькой жизни тягостная драмаСпокойною зарей завершена.Ты умерла, как облак фимиама;Над гробом — мир, покой и тишина.И каждый год трава могилы малойРодной любви слезой орошена.Над насыпью, вовеки не увялый,Цветет венок из полевых цветов.Фиалка синяя и розан алыйСквозь изумруд березовых листовБлагоухают вечерами мая.И дремлет ряд разрушенных крестов,Словам небес задумчиво внимая.