Собрание стихотворений

      РОССИЯ, БУДЬ!

^{258}

Во всю сегодняшнюю жуть,

в пустыни городские
и днем шепчу: Россия, будь —
и ночью: будь, Россия.

Еще печаль во мне свежа

и с болью не расстаться,
что выбыл я, не уезжав,
из твоего гражданства.

Когда все сущее нищо

и дни пустым-пустые,
не знаю, есть ли ты еще,
отечество, Россия.

Почто ж валяешь дурака,

не веришь в прорицанья,
чтоб твоего издалека
не взвиделось лица мне?

И днем с огнем их не достать,

повывелись давно в нас
твоя «особенная стать»,
хваленая духовность.

Изгложут голову и грудь

хворобы возрастные,
но я и днем: Россия, будь —
и ночью: будь, Россия…

Во трубы ратные трубя, —

авось, кто облизнется, —
нам все налгали про тебя
твои славоразносцы.

Ты ж тыщу лет была рабой,

с тобой сыны и дочки,
генералиссимус рябой
довел тебя до точки.

И слав былых не уберечь,

от мира обособясь,
но остаются дух и речь,
история и совесть.

В Днепре крестившаяся Русь,

чей дух ушел в руины,
я вечности твоей молюсь
с отпавшей Украины.

Ни твое рабство, ни твой бунт

не ставя на весы, я
и днем тебе: Россия, будь!
и ночью: будь, Россия!

В краю дремливом хвой и вод,

где меркнет дождик мелкий,
преображенья твоего
ждет Радонежский Сергий.

И Пушкин молит со свечой,

головушка курчава:
«Россия, есть ли ты еще,
отечество, держава?»

Вся азбука твоя, звеня,

мне душу жжет и студит,
но с ней не станет и меня,
коли тебя не будет.

Пусть не прочтут моих стихов

ни мужики, ни бабы,
сомкну глаза и был таков —
лишь только ты была бы…

В ларьках барышники просты,

я в рожу знаю всех сам,
смешавших лики и кресты
с насилием и сексом.

Животной жизни нагота

да смертный запах снеди,
как будто неба никогда
и не было на свете.

Чтоб не завел заемный путь

в тенета воровские,
и днем твержу: Россия, будь! —
и ночью: будь, Россия!

Не надо храмов на крови,

соблазном рук не пачкай
и чад бездумных не трави
американской жвачкой.

В трудах отмывшись добела

и разобравшись в проке,
Россия, будь, как ты была
при Пушкине и Блоке.

Твое обличье — снег и лед,

внутри таится пламя ж,
и Сергий Радонежский ждет,
что ты с креста воспрянешь.

Земля небес, не обессудь,

что, грусти не осиля,
весь мир к тебе — Россия, будь! —
взывает: будь, Россия!

1992