Собрание стихотворений

              ЯЛТА

^{52}

                1

И свет, и море, и трава^{53}ярки по-ялтински.
Я глаз не в силах оторвать
от этой яркости.

Об этой Ялте с давних пор

немало наврано.
Она раскинулась у гор
и дышит лаврами.

Иным, на солнце разварясь,

в ней все наскучило.
А я приехал в первый раз
и то — по случаю.

Я с Севера, устав, как вол,

добра не чаючи,
пришел послушать рокот волн
и крики чаячьи.

Без модных платьев, без пижам

здесь встретить некого, —
я их симпатий избежал —
и в домик Чехова.

Смотрю сюда, смотрю туда,

задравши голову,
и говорю: «Вот это да!
Вот это здорово!»

А моря синь, а моря синь

ни с кем не дружится,
соленой пылью моросит,
валами рушится.

По вечерам в тепле луны

цикады тикают,
и все дворы оплетены
лозою дикою…

Клянусь быть сытости врагом,

но, тем не менее,
я здесь, крикун, смотрю кругом
в благоговении.

Я — ночь, я — берег, я — волна,

я — дух над шабашем.
Душа лишь вечности верна
в молчанье набожном.

Мои глаза мокрым-мокры,

они, смущенные,
не налюбуются на Крым,
на море Черное…

Не по карману нам пока,

в работу канувшим,
лежмя, пролеживать бока
на теплых камушках.

И я, набравшись добрых чувств

у древней осени,
на долгий срок не загощусь
в курортной просини.

Спускаюсь с кручи на бульвар,

у моря рыскаю
и рад, что у судьбы урвал
хоть осень крымскую.

                2

Помню сердцем, вижу зримо^{54},даже в ссоре, даже в гневе,
как ты радовалась Крыму,
чайкам в море, солнцу в небе.

Как от всех дорог, от мытарств

ножки бедные разули
и послали их омыться
в нежной ялтинской лазури.

Как натруженные руки,

людям делавшие благо,
окунули по заслуге
в йодом пахнущую влагу.

В том краю, где краски ярки,

билась кровь, дышала грудка.
Это счастье наше в Ялте
было коротко и хрупко.

И опять, вернувшись к будням,

к бездне бед, к обиде стойкой,
ты зовешь меня беспутным,
я зову тебя жестокой.

Как ты русою русалкой

на камнях, притихши, грелась,
мне до слез сегодня жалко
понимать: за бегом — бренность…

Ну, а ты одна ль такая,

ну, а люди-полутени
чем-то лучше, привыкая
отдавать без получений?

Век их краток, жребий лют их,

скучен хмель, хмуры кануны, —
а ведь в этих самых людях
крылся замысел Коммуны…

Нам, пожалуй, не дождаться

в жизни трудной и дешевой
справедливого гражданства,
человечества большого…

Кабы мне за песен ворох

получить бы тысяч сорок,
я бы взял худых и хворых,
искупал бы в юга зорях.

Я бы их — от всех болячек,

от обид и голодовок —
под шатер лучей палящих,
к чаше моря голубого.

Начало 1960-х