Собрание стихотворений

Он, как матрос, которого томит
Глухая жизнь в трущобах и в угаре.
— Какие времена на свете, Гарри?
— О! Времена неласковые, Смит!
В моей судьбе творились чудеса!
Но я клянусь
                    любою клятвой мира,
Что и твоя освистанная лира
Еще свои поднимет паруса!
Еще мужчины будущих времен —
Да будет воля их неустрашима! —
Разгонят мрак бездарного режима
Для всех живых и подлинных имен!

3

…Ура, опять ребята ворвались!
Они еще не сеют и не пашут,
Они кричат,
Они руками машут, —
Они как будто только родились!
Они — сыны запутанных дорог…
И вот стихи, написанные матом,
Ласкают слух отчаянным ребятам!

Хотя, конечно, все это — порок…

Поэт, как волк, напьется натощак,
И неподвижно, точно на портрете,
Все тяжелей сидит на табурете…
И все молчит, не двигаясь никак…

Он говорит, что мы одних кровей.
И на меня указывает пальцем.
А мне неловко выглядеть страдальцем,
И я смеюсь, чтоб выглядеть живей!

Но все равно
                   опутан я всерьез
Какой-то общей нервною системой:
Случайный крик, раздавшись над богемой,
Доводит всех до крика и до слез!

И все торчит!
В дверях торчит сосед!
Торчат за ним разбуженные тетки!
Торчат слова!
Торчит бутылка водки!
Торчит в окне таинственный рассвет…
Опять стекло оконное в дожде,
Опять удушьем тянет и ознобом…

…Когда толпа потянется за гробом,
Ведь кто-то скажет: «Он сгорел… в труде».

В ГОСТЯХ

Куда меня,
                беднягу,
                            занесло?
Таких картин вы сроду не видали!
Такие сны над вами не витали!
И да минует вас такое зло!

Поэт, как волк, напьется натощак,
И неподвижно, словно на портрете,
Все тяжелей сидит на табурете…
И всё молчит, не двигаясь никак…

А перед ним,
                  кому-то подражая
И суетясь, — всего не передам! —
Сидит и курит женщина чужая…
Ах, почему вы курите, мадам!

Он говорит, что все уходит прочь,
И каждый путь оплакивает ветер,
Что странный бред, похожий на медведя,
Его опять преследовал всю ночь.

Он говорит, что мы одних кровей.
И на меня указывает пальцем.
А мне нелепо выглядеть страдальцем,
И я смеюсь, чтоб выглядеть живей!

И думал я: какой же ты поэт,
Когда среди бессмысленного пира
Слышна все реже гаснущая лира,
И странный шум ей слышится в ответ?!

Но все они опутаны всерьез
Какой-то общей нервною системой:
Случайный крик, раздавшись над богемой,
Доводит всех до крика и до слез!

И все торчит.
В дверях торчит сосед!
Торчат за ним разбуженные тетки!
Торчат слова!
Торчит бутылка водки!
Торчит в окне бессмысленный рассвет.
Опять стекло оконное в дожде.
Опять туманом тянет и ознобом…

Когда толпа потянется за гробом,
Ведь кто-то скажет: «Он сгорел… в труде».

ОСЕННЕЕ