Собрание стихотворений

Девятнадцатый год. «Вечера, посвященные Музе».
Огромный прокуренный зал, под названием «Хлам»*.
Вот Лифшиц читает стихи о «Болотной Медузе»
И строфы из «Камня» и «Tristia» — сам Мандельштам.

Морозный февраль, тишина побежденной столицы.
О, как мы умели тогда и желать и любить!
Как верили мы и надеялись, что возвратится
Былое величье, которого всем не забыть.

А после — походы в холодной степи и раненье.
Уже в Феодосии встреча: — «Вы, Осип Эмильевич, здесь?»
— «А где Бенедикт?» — «Да, погиб Маккавейский в сраженье».
А Петников — жив, но куда он уехал? — Бог весть!»

Тогда мы надеялись: будет недолгой разлука —
Как много с тех пор стало горьких потерь и разлук!
Летела стрела — и опять Аполлон Сребролукий
На новую жертву свой тяжкий нацеливал лук.

* «Хлам» — «Художники, Литераторы, Артисты, Музыканты».

«Теснятся мысли, но какой ценою…»

Теснятся мысли, но какой ценою
За них прийдется расплатиться мне?
Закрыта дверь, а рядом, за стеною
Высокий голос плачет о весне.

Как будто там за окнами, в тумане,
Не капли вниз стекают по стеклу,
А музыка в торжественном органе
Звучит навстречу солнцу и теплу.

«Нет, это только летний вечер…»

Нет, это только летний вечер.
А в небе горестно-пустом
Печаль — как белоснежный глетчер,
Как летом опустевший дом.

Там, между видимым и тайным,
На самой грани двух миров
Виденьем царственно-случайным
Сияет пена облаков.

Что, если только заблужденье
И чувств земных самообман
Все эти краски и цветенье,
Любовь, измена, и туман?

«Глубину одиночества мерьте…»

Глубину одиночества мерьте
Божьей мерой и мерой людской
В час, когда приближается смерти
Неподвижный и страшный покой.

«Даже смерть, всё пройдёт, всё проходит» —
Так гласила арабская вязь
На могильном столбе, на восходе
Блеском солнца и моря светясь.

В Истанбуле сады расцветали,
Ветер с юга дыхание нёс…
Мы мудрее теперь. Мы устали.
Что нам розы? Сейчас не до роз!

«Легкий вечер весенний прекрасен как эти каштаны…»

Легкий вечер весенний прекрасен как эти каштаны,
Как вверху облака и прохладная в Сене вода,
Как небесный простор и веселые южные страны,
Как сиянье в глазах и улыбка, что греет всегда.

А какой-нибудь скучный прохожий (— на что ему эти богатства?)
Ничего не увидит вокруг, ничего не поймет.
Мы с тобою как братья какого-то тайного братства,
Как народ в Гималаях, что там под землею живет.

«Какой-то восхитительно-летучей…»