Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе

Потянуло теплом от весенней земли,
на пригорке подснежник цветет.
У вчерашних солдат
                           сыновья подросли —
посмотри и увидишь,
как время идет.

Вот они поднялись, будто солнечный дождь,

я в глаза им с надеждой гляжу.
Может, кто-нибудь скажет:
                                   «Не та молодежь!..»
Может, кто-нибудь скажет.
А я не скажу.

В долговязых парнях я себя узнаю.

Вот, оставив родимый порог,
сыновья начинают
                         дорогу свою,
но она —
продолжение наших дорог.

Им шагать по земле, вырастая до звезд.

Я завидую им. И горжусь.
Может, кто-то стыдится
                                нахлынувших слез.
Может, кто-то стыдится.
А я не стыжусь.

Трудная профессия

Тихие окна
               заря занавесила.
Мать над кроваткой склонилась упрямо.
Нету на свете бессонней профессии,
чем
профессия мамы.

Дети

      большие и малые
наша надежда и мука.
Мамы,
        учитесь быть мамами!
Это – большая наука.

Я говорю

            совершенно ответственно
и без предвзятости и без обмана:
нету на свете труднее профессии,
чем
профессия мамы.

Дети

      большие и малые
наша надежда и мука.
Мамы,
        учитесь быть мамами!
Это – большая наука.

Песня старого актера

Под счастливой звездой я родился,
жизнь качала меня и трясла.
И высокая доля артиста
мне однажды на плечи легла.
Этой участи знаю я цену:
вот я руки свои распростер,
вот сейчас выходить мне на сцену.
Так, как будто идти на костер!

На судьбу мы чужую не зарились,

в этом нас упрекать не трудись.
Дайте занавес!
Дайте занавес!
Ваше слово,
                товарищ артист.

Мы в гастрольные шли караваны,

мы читали стихи нараспев.
Ах, какие бывали провалы!
Ах, какой грандиозный успех!
Как сияли прекрасные лица!
И восторг проходил по рядам.
И от счастья, уткнувшись в кулису,
режиссер, как ребенок, рыдал.

Мы на солнце немыслимом жарились,

мерзли мы в поездах до утра.
Дайте занавес!
Дайте занавес!
Нам еще отдыхать
                         не пора.

Я играл палачей, и героев,

и карманников, и королей.
По ночам меня будит порою
эхо сыгранных мною ролей.
И хотя их никто не оценит,
и хотя я свое отыграл,
смерти я не боюсь, – ведь на сцене
я две тысячи раз умирал.

Буду жить, не ворча и не жалуясь.

И однажды тихонько скажу:
Дайте занавес!
Дайте занавес.
Дайте занавес…
                     Я ухожу.

Сны