Собственное мнение

Или всё-таки «интерпретация» пишется через «э»? Я поискал словарь, который обычно лежал на моём столе, но напрасно — словаря не было. Тогда я встал и крикнул в открытую дверь:

— Дорис, как бы ты написала слово «интерпретация»?

— Ин-тер-прэ-та-ци-я.

Прозвучало фальшиво.

— Где словарь?

— На секретере в комнате, дорогой.

Я пошёл за ним и принёс его в кабинет. «Интерпретация» была написана через «е». Второе письмо этой группы было похоже на первое. В нём не было ни обращения, ни подписи, и оно было крайне коротко.

«Бар Макса. На углу 21-й-стрит и Уэлса. Сегодня вечером в 20.00. Закажите шотландское виски. Развяжите шнурок на правом ботинке и вновь завяжите».

Это нужно сделать, подумал я. Во всяком случае, я обязательно появлюсь там в это время. Я снял телефонную трубку, набрал номер «Гералд Джорнэл» и продиктовал текст объявления о Регис, убежавшем колли. Напечатали бы его завтра! Я положил трубку и взглянул на эти два письма. Минут пять я сидел неподвижно и пристально смотрел на бумажные листы.

Наконец я достал из письменного стола чистый лист, вставил его в машинку и напечатал: «Интерпретация моего объявления вынуждает читателя поверить». И ниже: «Тщательно изучить, затем интерпретировать». Я осмотрел шрифт. Он был тёмный и чёткий, а буквы «о» и «е» красовались, как выгравированные. Я скомкал лист и ухмыльнулся. Иногда человеческий мозг соблазняется абсурднейшей идеей.

После ужина я надел пальто.

— Я съезжу в университет. Пробуду там некоторое время. Когда вернусь, точно не знаю.

— Хорошо, — сказала Дорис. — Ты даже не заметил, что я почистила твою пишущую машинку. Я и ленту заменила.

Шляпа, которую я только что намеревался надеть, осталась висеть в гардеробе.

— Когда ты это сделала?

— Сегодня до обеда, дорогой.

Я вышел в моросящий дождь.

Миллионы людей пишут слово «интерпретация» с ошибкой, говорил я себе, в то время как с излишней агрессивностью пытался завести автомобиль. И ежедневно миллионы людей чистят пишущие машинки и ставят новые цветные ленты…

Мотор, наконец, завёлся, и я поехал в бар Макса.

Высмотрев в переполненном зале свободное местечко, я заказал шотландское виски.

Затем я склонился над правым ботинком, развязал шнурок, снова завязал и огляделся, полный ожидания.

Никто, казалось, не интересовался мною.

Спустя десять минут в бар вошёл мужчина среднего телосложения. Мой фужер уже был пуст, поэтому я громко и внятно заказал ещё порцию шотландского виски и повторил манёвр со шнурком. Вновь вошедший не обратил на меня никакого внимания.

Я терпеливо стал ждать следующего посетителя.

После восьмого я решил оставить эту затею. Кроме того, шнурок на правом до того запутался, что я не мог его больше развязать.

Когда я возвратился домой, Дорис, по-видимому, была уже в постели. По крайней мере внизу её не оказалось. Я опустошил кулёк с чипсами, который купил — я вспомнил это, но очень смутно — во время вечера в баре Макса, с трудом поднялся по лестнице и отправился спать. Наутро я проснулся с ужасной головной болью — вероятно, аллергия на картофельные чипсы — и с некоторыми усилиями повозился с узлами на шнурке. Во время завтрака у меня не было никакого аппетита, и я лишь выпил чашку кофе.

Дорис озабоченно смотрела на меня.

— Ты случайно не болен?

— Возможно, — сказал я. — Возможно, что у меня лёгкий грипп.

Я проглотил две таблетки аспирина и ушёл.

Казалось, что мои лекции и семинары никогда не кончатся, и я почувствовал облегчение, когда подошел, наконец, обеденный час.

Я перекусил в факультетской столовой и решил немного прогуляться в университетском саду. Свежий воздух и движение пошли бы мне на пользу. Я остановился рядом с памятником, чтобы раскурить трубку, и сквозь пламя спички заметил высокого, хорошо одетого мужчину, который направлялся прямо ко мне.

Он таинственно улыбнулся.

— Как вы чувствуете себя сегодня?

Я никогда с ним прежде не встречался и нашёл его вопрос просто наглым. Какое ему дело до моего здоровья? Он посмотрел на мои ботинки.

— Ага, как вижу, вы всё-таки развязали узлы.

Я пристально посмотрел на него.

— Вы были?.. Вы меня?..

Он кивнул.

— Да. И, кроме того, я был вчера вечером в баре Макса.

— Отчего же, дьявол, вы не дали о себе знать? Прежде чем я купил эти проклятые чипсы? Вы были обязаны это сделать хотя бы из вежливости!

— Я осторожный человек, — ответил он равнодушно. — В таких делах нужна осторожность. — Он внимательно осмотрел меня. — Что вы понимаете под «только одно решение»?

Я всё ещё не отошёл от гнева.

— Отгадайте с трёх раз! — ответил я грубо.

Он непринуждённо улыбнулся.

— Убийство?

— Верно, — согласился я после некоторого колебания.

Он испытующие посмотрел на меня.

— Сколько вы попросите за убийство моей жены? — спросил он наконец.

Я назвал первую попавшуюся сумму, пришедшую мне в голову.

— Десять тысяч долларов.

Величина суммы, казалось, ничуть не удивила его.

— И как бы вы это осуществили?