Собственное мнение

— Что ж, может быть, это и в самом деле был несчастный случай. Но Льюиса-то на рельсы ты положил?

Растерянность в глазах Эванса сменилась изумлением.

— Не-ет. Но… ведь это ты столкнул Додсуорта с причала?

— Не я.

— Додсуорт был последним. Не считая Флориана. И если это не ты и не я…

Я вспомнил, какую он поднял пыль, когда стирал свои отпечатки.

— У человека четверо слуг, а в доме столько пыли…

— Если они вообще у него есть.

Свет в комнатах слуг не горел. И газовый обогреватель! Где это видано, чтобы богатый человек пользовался таким барахлом?

— Стало быть, Томпкинса, Льюиса и Додсуорта убрал Флориан, — подытожил Эванс.

«И что теперь?» — подумал я.

По-видимому, точно такая же мысль пришла в голову и Эвансу.

— Боюсь, теперь придётся устроить «несчастный случай» и тебе, — виновато пробормотал он. — Честное слово, Генри, мне очень жаль, но я считаю, что Миннеаполису новый культурный центр просто необходим.

Я промолчал, прикидывая, как мне разделаться с ним прямо сейчас, но внезапно сообразил, что как раз этого делать не следует. Сама судьба предоставляла мне шанс стать ещё богаче, чем я предполагал. Если Эванс такой лопух, то, как знать, вдруг получится.

— Слушай, старина, — сказал я, — а по-моему, всё можно решить мирным путём.

— Правда?! — Эванс радостно заулыбался.

Я кивнул:

— Мы поделим деньги пополам.

— Но это невозможно! Ведь Флориан говорил, что по уставу…

— Есть способ. Я вернусь в Нью-Йорк, напишу прощальную записку и положу её в карман пальто, которое оставлю на парапете Бруклинского моста. Любимое место самоубийц. Все решат, что я утонул, а труп унесло в океан.

— А я получу деньги и поделюсь с тобой! Так?

— Не совсем. Видишь ли, мне придётся уехать из страны. Я не смогу явиться за своей долей. У меня есть идея получше. Ты снимаешь свои четыреста тысяч со счёта и отдаёшь их мне. Я исчезаю, а ты получаешь миллион.

— Да, но…

— Меня это вполне устроит. Считай, что недостающие сто я пожертвовал на твой центр.

— Спасибо, дружище! Я назову в твою честь какую-нибудь галерею.

— В мелких банкнотах, пожалуйста. И запомни: это наша тайна. Не вздумай проболтаться своему адвокату, на кой чёрт тебе столько наличных.

— За кого ты меня принимаешь? — обиделся Эванс. — Что же я, по-твоему, совсем дурак?

На то, чтобы собрать всю необходимую сумму, ему потребовалось два месяца. Получив деньги, я устроил своё «самоубийство» и уехал в Мексику.

Что же касается Эванса, то, боюсь, бедняга испытал настоящий шок. Неудивительно, если учесть, как мало оставило ему правительство после вычета всех налогов. Наверное, тысяч двести, не больше. То есть примерно столько, сколько, по моим расчётам, и причиталось Последнему.

Мне его даже немного жаль.

Когда не стало Эмили [2]

Зазвонил телефон, и я снял трубку.

— Алло?

— Здравствуй, дорогой, это Эмили.

Я замялся.

— Что ещё за Эмили?

Моя собеседница негромко рассмеялась.

— Очнись, милый. Эмили — твоя жена.

— Извините, должно быть, вы ошиблись номером. — Я повесил трубку, не сразу попав на рычаг.

Миллисент, двоюродная сестра Эмили, пристально посмотрела на меня.

— Альберт, вы побелели, как простыня! — Я украдкой взглянул на себя в зеркало, а Миллисент добавила: — Конечно, я выражаюсь фигурально, и на самом деле вы другого цвета. Но мне кажется, вы чего-то испугались. Даже сказала бы, что пережили потрясение.

— Вздор!

— Кто звонил?

— Номер спутали.

Миллисент отпила глоток кофе.

— Да, Альберт! Между прочим, мне показалось, что вчера я видела в городке Эмили. Но, конечно, я понимаю, это невозможно.

— Конечно, невозможно Эмили — в Сан-Франциско.

— Да, но где именно?

— Она не сказала. У кого-то из подруг.

— Я знаю Эмили всю жизнь, у неё от меня почти нет секретов. В Сан-Франциско у сестры нет ни одного знакомого. И когда же она вернётся?

— Может, нескоро.

— Так когда же?

— Она не сказала.

Кузина улыбнулась.

— Вы ведь уже были женаты, Альберт?

— Да, был.

— Кажется, вы вдовствовали, когда повстречали Эмили?

— А я и не пытался этого скрывать.

— Я слышала, ваша первая супруга трагически погибла пять лет назад, катаясь на лодке. Упала за борт и утонула.

— Увы, да. Она плавала, как кирпич.

— Был ли на ней спасательный круг?

— Нет, она говорила, что он стесняет её движения.

— Получается, вы — единственный свидетель того несчастного случая?

— Выходит, так. По крайней мере, больше никого не нашлось.

— Она оставила вам какие-то средства?

— Миллисент, это не вашего ума дело! — взорвался я.

Имущество Синтии состояло из страхового полиса на пятьдесят тысяч долларов, согласно которому, единственным наследником был я, сорока тысяч в акциях и ценных бумагах и небольшого парусного судёнышка.

Медленно помешивая свой кофе и слегка успокоившись, я снова обратился к Миллисент.

— Послушайте, Миллисент, я подумал, что мог бы предоставить первый шанс вам.

— Первый шанс? О чём вы?

— Дело в том, что мы с Эмили решили продать этот дом. Он слишком большой для двоих. Найдём себе что-нибудь поменьше, может, даже квартиру, Я подумал, может, вы захотите купить по дешёвке. Уверен, мы могли бы с вами договориться.

Миллисент захлопала глазами.