Собственность бастарда, или Золотая Бабочка Анкрейм

Ну вот только не сейчас. Если ещё начать думать о том, что Бабочка теперь грезит об этой сволочи...

Потом. Всё потом.

А ведь она и не думала кривляться...

Кое - как справившись с собой, он увидел это.

Беллиора сейчас лежала перед ним обнаженная, сверкающая, светящаяся, текущая прямо в его руки, принимающая его страсть, стонущая и податливая.

- Поласкай меня, - прошептал он, сжав ее руки - Давай же...

- Я не умею, геррн лорд, - голос девушки разрывался, дыхание стало хриплым - Вам... не понравится. А я...

В один миг Дьорн просто обалдел от этой непосредственности, страха разочаровать и желания учиться!

Такого и у него ещё не было...

Белла приподнялась на локтях и рывком села, прижавшись к груди мужа щекой.

- Я не знаю, что нужно делать! Я ничего не знаю об этом.

- Тихо, тихо, - успокаивающе зашептал он, утопив лицо в мягких, мятных волосах Беллиоры - Дай руку. Вот, положи сюда. Гладь его... Сожми пальчиками. Ох, да...

Когда маленькие пальцы сжались кольцом вокруг болящей плоти, Дьорн зажмурился и зашипел сквозь зубы - настолько острым оказалось ощущение.

- Ах ты ж, Бабочка! Белла, девочка моя... Сожми сильнее и двигай рукой вниз и вверх. Потрогай здесь... АААА! Да!

Рука жены коснулась горячей, отвердевшей головки, горячей и уже влажной, пальцы скользнули по ней и, пойдя вниз, до основания члена, робко повторили движение вновь и вновь. Одновременно с этим Белла подняла голову и губы её утонули в поцелуе, тая под нажимом хищных мужских челюстей.

Поцелуй был глубоким, долгим, она стонала, лаская мужа и плавно двигаясь, следовала за его пальцами, волнующими её плавящуюся суть.

"Какой ОН большой..., - пронеслась мысль, невероятно возбудившая и без того воспаленный разум - Неужели это всё было во мне?! И будет снова..." 

- Всё, не могу больше, - простонал Дьорн, осыпая поцелуями шею, груди и щеки жены - Не могу. Давай, ложись... Белла, моя... Разведи ножки. Не дрожжи, не будет уже больно.

Сам не знал, как сдержался.

Сколько сил ушло на то, чтоб подождать, когда его девочка ляжет и, зажмурив глаза, согнет ноги в коленях, чтобы, обнажив усыпанную блестками ванильной влаги розовенькую щелку, приготовиться принять его.

- Так, моя хорошая, - погладил лорд бархатистые бедра Беллиоры - Так, моя сладкая. Потерпи.

Войти постарался плавно, одновременно лаская клитор. Ощутив слабые согласные судороги, двинулся глубже, прямо в теплеющую от его проникновения, шелковую нежность.

Ему хотелось иного! Впрочем, как и всегда с ней - иного.

Хотелось быть грубее. Настырнее. Хотелось намотать на руку золотистые пряди, пригнуть голову к простыням и отыметь также жестоко, как имел он раньше всех баб, попадавших к нему в постель. Да еще бы и отхлестать по щекам, потому что, как бы страсть и алкоголь не забавляли разум, а обида всё ещё ворочалась внутри неповоротливым, растолстевшим ежом.

За то, что жена не хочет его. Его, своего мужа. Не хочет ни его страсти, и никакого с ним наслаждения. Вполне вероятно, что раздвигая перед ним ноги, мечтает о другом мужчине. Может, даже и об Анкреймском недорезке...

И детей лорда она тоже не хочет, причем говорит об этом почти прямо...

А то, что происходит сейчас, ну... Минутная слабость. Помутнение рассудка.

Да вот только почему от этого хорошо - то так?! И так невероятно, неожиданно прекрасно!

Дьорн излился, не успев выти наружу. Крепко забывшись, прижав к себе ослабевшее, сияющее тело и накрыв своими губами слегка приоткрытые, карамельные губы Бабочки.

- Моя драгоценная, - прошептал, лаская груди руками - Благодарю тебя. 

- Геррн лорд, - спросила вдруг Белла, полуобернувшись - Это... это же не... не любовь, нет?

Он покачал головой, отпуская её.

- Нет, Бабочка. Какая любовь... Я просто невероятно сильно хочу тебя. Ты тоже. Это природа, не более того. И вот смотри. Тебе сейчас не было больно?

- Нет...

- Всё потому, что ты не противишься. Будь согласной, и я тебе ещё не то покажу. Вдвоем нам может быть замечательно. А любовь... к маграхам её. Нет, и не надо. А почему ты спросила?

Беллиора помолчала, выпутываясь из простыней.

- Я ополоснусь, геррн. Мне надо. Не зовите никого, я сама, хорошо?

Он кивнул, прекрасно понимая, что больше всего на свете жене хочется сейчас смыть с себя его страсть. Его вкус. Его запах.

А вот ему, напротив, совсем не хотелось того. Руки, постель, он сам, пахли ею, простыни золотились осыпавшейся пыльцой, на губах таял шоколадно - коньячный вкус горечи. Горько стало и внутри, уж совсем неясно отчего.

- Иди, Белла. Теплая вода там есть. Тебе, может, помочь чем - то?

Леди Патрелл отказалась. И даже от травяного чая, хотя лорд знал точно - после купальни Бабочка обожает горячие напитки!

От этого отказа тоже стало горько. И также странно.

...Белла уперлась затылком в край купели и прикрыла глаза.

"Бесстыдница! Чтоб я больше таких вопросов не видела и не слышала от тебя, Беллиора."

Непонятно почему память именно сейчас подсунула эту картинку разуму.

Ей было тогда триннадцать. И она просто напросто спросила у матери, что такое любовь.