Собственность и государство

Таково политическое значение монархии. Отсюда то глубокое уважение, которое питали и питают к ней народы. Они видят в монархе представителя высшего порядка и единой общественной цели, беспристрастного судью, возвышающегося над частными интересами; он является для них высшим символом отечества. Отсюда и тот религиозный характер, который получает царская власть в глазах церкви и общества, которые в живом своем чувстве связывают все высшие начала жизни с верховным источником всякой жизни. Отсюда, наконец, уважение к монархическому началу всех тех мыслителей, которые глубже понимают задачи государства. Только легкомыслие может относиться к нему с пренебрежением.

Власть составляет однако же только первую, но не единственную потребность государства. Сильная власть всегда необходима, полезно, чтобы она имела свой особый орган, не подверженный колебаниям, но высшее общественное развитие требует, чтобы она уделяла возле себя место и свободе. Вследствие этого к монархическому началу присоединяется элемент народный, выражающийся в представительстве. И тут невозможно допустить совместное существование двух противоположных сил без всякой между ними связи. Нужно посредствующее звено, где же его найти? Оно дается самим общественным бытом, который, как мы видели, разделяется на противоположные элементы, аристократический и демократический. Если монарх является посредником между аристократию и демократиею, то с своей стороны аристократия является посредником между монархом и демократиею. Отсюда образ правления, смешанный из трех. В нем монарх представляет преимущественно начало власти, аристократия - начало закона и порядка, демократия - начало свободы. Если идеалом государственного быта должно считаться такое устройство, в котором все политические и общественные элементы призываются к совокупной деятельности для общей цели, то он осуществляется именно в этой форме. Нельзя выбросить ни одного из них, без того чтобы не оказался где-нибудь недостаток, и все устройство не приняло бы одностороннего характера.

Это идеальное значение смешанного правления было понято уже в древности. Платон в своих "Законах" говорит, что наилучшим в приложении к настоящей человеческой жизни правлением должно считаться смешанное из монархического и демократического. Полибий и Цицерон, как уже и прежде них некоторые пифагорейцы, прямо выставляли политическим идеалом смешение трех чистых форм, указывая на то, что здесь избегаются недостатки присущие каждой, и отдельные элементы, воздерживая друг друга, совокупными силами достигают общей цели. Но только в новое время это учение получило полное свое развитие и практическое приложение в государственной жизни. Только у новых народов монархическое начало выработалось в высшем своем значении не как замена свободы, а как совместное с свободою. Здесь только выработалось и представительство, которое заступило место господствовавшего у древних непосредственного участия народа в решении государственных дел. Теоретическое развитие этого учения принадлежит французам, прежде всего Монтескье, практический же образец смешанного правления в полном своем виде представила Англия, где из взаимодействия различных общественных элементов само собою вытекло то политическое устройство, которое всего более соответствует теоретическому идеалу. Отсюда то удивление, которое с половины прошедшего столетия возбуждала английская конституция на европейском материке. Это удивление нередко вело к легкомысленному подражанию и к перенесению английских учреждений на совершенно неприготовленную к ним почву, где будучи лишены корней, они не могли держаться, но оно имеет свое основание в идеальных требованиях политической жизни.

Существо этого образа правления состоит в том, что здесь верховная власть вверяется королю и парламенту, состоящему из двух палат, верхней и нижней.

Король является наследственным главою государства. В нем соединяются все отрасли власти. Он утверждает законы, которые без его согласия не имеют силы. Он назначает и сменяет министров. Он же назначает судей, и от его имени отправляется правосудие. Король есть лицо безответственное; ответственность же за все действия управления принимают на себя министры, которые поэтому должны скреплять своею подписью всякий правительственный акт.