Собственность и государство

В силу чего же однако можно ожидать возобновления прогресса, если основной закон развития, борьба за существование, к нему не ведет, а нередко производит совершенно обратное действие? Причины нет никакой, а потому и вера в совершенствование ни на чем не основана. Истинный источник этой веры лежит в идеальных стремлениях человека, но для того чтобы она могла осуществиться на деле, надобно прежде всего устранить именно борьбу за существование. Если бы действительно это начало играло в истории такую первенствующую роль, какую ему приписывают, то человечество не только не подвинулось бы вперед, а напротив, вечно осталось бы на степени животных. Это весьма ясно доказывается самим Шеффле, когда он говорит о развращающем действии междоусобной войны, которая истребляет лучшие силы и развивает именно самые дурные свойства людей. Чем ниже цель, за которую борются люди, тем ниже возбуждаемые борьбою страсти, а потому тем хуже будет результат. Борьба за существование ничего не может развить, кроме животных инстинктов. Значение борьбы зависит от той цели, за которую она ведется. Только прогрессивные цели способны дать прогрессивный характер и борьбе, из чего ясно, что развитие человечества определяется развитием целей, борьба же служит только средством.

Действительно, дух развивается путем борьбы, в этом состоит его сущность, ибо орудиями его являются свободные лица, которые в силу своей свободы неизбежно приходят в столкновение друг с другом. На это давно уже указала философия. Подобная борьба плодотворна и возвышает человека, ибо она ведется за духовные цели и преимущественно духовным оружием, хотя нередко употребляется и оружие материальное, вследствие того что дух осуществляет свои цели в материальном мире. В этой борьбе человек духовно крепнет и мужает, а потому подвигается вперед как в уразумении целей, так и в их осуществлении. Низводить же эту борьбу разумно-свободных существ на степень животной борьбы за существование, в которой сильнейший остается в живых, а остальные истребляются, значит совершенно не понимать существа духа и законов его развития. Это легкомысленное заимствование модной теории у обретающихся ныне в моде естественных наук составляет, можно сказать, одну из самых позорных страниц в истории современной мысли. Кроме чудовищных противоречий, она ничего не могла произвести.

В чем же состоят цели духа, которыми определяется его развитие? Сведенные к общему их началу, они состоят в раскрытии внутренней его природы, или совокупности его сил. Как и всякая развивающаяся сущность, дух осуществляет в действительности то, что заключается в нем в возможности. И если в органическом мире мы из преемственности поколений и последовательности органических типов могли заключить о единой, лежащей в основании их сущности, то в еще большей степени подобное заключение приложимо к духу. Здесь единство выражается явным образом в духовном общении людей, здесь и духовное наследие передается не только от одного поколения другому, но и от одних народов другим, как современным, так и позднейшим. То, что было добыто духовною деятельностью греков и римлян, служит для новых народов источником дальнейшего, высшего развития, сами же греки и римляне получили начало своей духовной жизни от мудрости восточных народов. Таким образом, несмотря на видимые перерывы вся история человечества представляет одно преемственное движение, управляемое общими законами и ведущее к одной цели, к раскрытию существа духа.

Это умственное общение, связывающее не только современников, но и отдаленнейшие поколения и народы, составляет отличительную черту духовного мира, самую сущность духовного естества. Источник его лежит в той коренной силе, которою человек отличается от животных, в разуме. Человек есть разумное существо и как таковое имеет язык, посредством которого он может сообщаться со всеми другими людьми. И хотя разнообразие духовных особенностей различных племен и народов, а равно окружающих их условий и степени их развития ведет к тому, что в человечестве господствует не один язык, а многие, однако все эти языки, будучи явлением единого разума, могут сделаться понятными для всех других и служить средствами духовного общения. Образованный человек способен вполне изучить и понимать язык диких, стоящих на самой низкой ступени умственной лестницы, но как бы он по физическому строению ни подходил близко к обезьянам, он ни в каком духовном общении с ними находиться не может. Между ними лежит непроходимая бездна.