Собственность и государство

Кроме перехода имущества между живыми лицами в силу договора, собственность переходит и по наследству. Это совершается двояким образом: по завещанию, в силу воли настоящего собственника, и по закону, которыми определяются права остающихся в живых на наследство умершего. В некоторых законодательствах признаются и договоры о наследстве между живыми; но этот третий способ имеет второстепенное, и главным образом, историческое значение. Первые же два истекают из двоякого права, проявляющегося в наследовании имущества: завещание — из права лица распорядиться своим имуществом после смерти, наследование по закону — из определяемого семейным началом права наследников на приобретение этого имущества. Отношением этих двух порядков наследования характеризуются особенности наследственного права у различных народов.

Наследование по закону, по самой природе вещей, предшествует наследованию по завещанию. Мы видели уже, что человеческая личность не вдруг выделяется из патриархальной среды, в которую она первоначально погружена. В первобытные времена имущество считается достоянием не лица, а рода, а так как род не умирает, то оно само собою переходит от одного поколения к другому. С течением времени, с выделением личной собственности из родового имущества, этот порядок переходит в наследование по закону. Лицо имеет уже нечто исключительно ему принадлежащее, но семейные связи все еще властвуют над ним безгранично. Обычай, идущий из поколения в поколение, определять и степени родства и способы перехода имущества; религия же обыкновенно сообщает этому обычаю священный характер. Только мало-помалу личная воля предъявляет свои права и получает больший или меньший простор, сперва относительно движимого имущества, а затем и относительно недвижимого.

В Риме в первый раз наследование по завещанию получило первенствующее значение. В Законах XII таблиц прямо постановлено, что какое распоряжение отец семейства сделает насчет своего имущества, то и признается правом (uti legassit super pecunia tutelave suae rei, ita jus esto). Это не значит, однако, что тут личный произвол заменил семейное начало. Причина этого явления была та, что в Риме исключительным представителем семейного начала был отец семейства, которого власть была юридически безгранична и которого воля считалась наиболее способною установить то, что требовалось для блага семьи. Поэтому безграничное право завещания сохранялось, только пока это предположение оправдывалось жизнью, то есть пока власть отца действительно была носительницею нравственных начал и одушевлялась идеею семейного блага. Как же скоро, с упадком нравов, стали проявляться личные цели и личный произвол, так закон начал полагать ограничения воле завещателя. Права наследников получили защиту. Этот смешанный характер наследственного права характеризует позднейший период римской юриспруденции.

Такое же сочетание личного и семейного начала мы находим и у новых народов. Но здесь движение законодательства, следуя общему ходу исторического развития, идет в обратном порядке против того, который мы видели у римлян. Покорившие Римскую Империю германцы находились еще на ступени родового быта. По свидетельству Тацита, завещания были у них неизвестны. Впоследствии остатки родового владения недвижимым имуществом долго еще сохранялись у них в виде присвоенного наследникам права налагать запрет на отчуждение собственности даже живым владельцем. Но при столкновении с римлянами, и в особенности с введением христианства, и у них появляется завещание. Сначала оно имело вид простых домашних распоряжений. Юридическую силу оно получило особенно в отношении к имуществам, которые завещались церкви; но мало-помалу оно было распространено и на другие предметы.