Собственность и процветание

По моему мнению, объяснение со ссылкой на правовые и политические институты может привести нас лишь к утверждению, что, например, Британия первой в Европе развила правильную (способствующую процветанию) систему, которую я кратко обрисовал выше. Так можно объяснить большой успех и влияние Британии в XVIII веке. Куда труднее объяснить, почему это случилось в Британии, а не в другом месте. (В действительности Голландия вначале опережала Британию, но в какой-то момент совершила роковую ошибку: налоги оказались слишком высоки, и страна сделалась неконкурентоспособной. Тем не менее остается загадкой, почему голландцы сделали эту ошибку, а англичане – нет.) И опять-таки, почему в ХХ веке британцы уступили лидерство? Можно указать на изменения в законах, которые усилили государственное регулирование и ослабили конкуренцию. Но нелегко ответить на вопрос: почему правящий класс забыл то, что он знал когда-то. Сходная амнезия сегодня наблюдается в США.

Центральным элементом формирования системы, способствующей процветанию, стало великое открытие принципа равенства перед законом. Это то, чего не было у римлян и к чему быстро продвигались британцы. Это важнейшее из открытий западной правовой мысли, надежно хранимое в американской Декларации независимости. Верно и то, что происходящий в США отказ от предположения, что люди вполне равны, а потому закон должен относиться к ним соответственно, – огромная политическая ошибка. Если ее не исправить, она породит сильную напряженность и конфликты и станет крайне разрушительной.

В основе всего сказанного выше лежит предположение, что все люди в мире приблизительно одинаковы. Экономическое развитие мира было, конечно, очень неравномерным, и то же самое можно сказать о соответствующих правовых системах. Все страны, намного опередившие других, обладают свободными конкурентными рынками, на которых все важные стимулы закреплены законом. Следовательно, «теория» здесь сводится к тому, что если бы все народы имели одинаковую правовую и политическую инфраструктуру, они все, независимо от расовых различий, достигли бы сравнимого уровня экономического развития. Вероятно, эта теория со временем будет опровергнута. Возможно, будет доказано, что этнические различия оказывают заметное или даже существенное влияние. Но теория равенства по меньшей мере заслуживает, чтобы ее учитывали. Показательно, что граждане стран с тираническими правовыми режимами, попав за границу, демонстрируют куда более лучшие результаты. Убедительным примером являются индийцы, разделенные на касты и показывающие относительно малую производительность в Индии – но не в других странах. Нет сомнений, что их подавляют законы, а не генетические особенности. То же самое относится к ирландцам.

Любопытно, что в кругах юристов обрела влияние возникшая в 1970-х годах новая область – теория экономики и права. Ричард Познер, самый неутомимый из ее сторонников, чуть ли не в одиночку сумел превратить ее в настоящее движение. У него масса интересных идей, и эта новая сфера помогла в конце концов вернуть собственность на экономические факультеты. И все же в этой истории было нечто странное. Хотя сам Познер юрист – в 1981 году он был назначен судьей федерального апелляционного суда, где и пребывает по сей день, – дисциплина «Экономика и право» пробудила империалистический дух в экономистах, заявивших, что экономика влияет на право, точнее, образует логическое обоснование обычного права. Поразительное утверждение Познера заключалось в том, что экономическая эффективность – адекватная замена справедливости. Но более фундаментальная идея, состоящая в том, что экономическая жизнь полностью зависит от правового режима, была если не совершенно проигнорирована, то, во всяком случае, не получила достаточного внимания.

Познер дорожил той идеей, что существует объективная и измеримая вещь, именуемая эффективностью, которую можно использовать для разрешения вытекающих из закона моральных затруднений. Наконец-то можно будет уладить старые споры, не обращаясь к субъективному утверждению, что мое «нужно» ценнее вашего «нужно». Все это было очень увлекательно и спорно и породило обширную литературу. Брюс Акерман с юридического факультета Йельского университета назвал теорию экономики и права «самым важным, что произошло в области правовой мысли со времен Нового курса», и даже самым значительным достижением в области юридического образования «со времен создания Гарвардского юридического факультета»[24]. Мы вернемся к этой теме в главе 20.

Собственность и прогресс