Собственность миллиардера

— Как вы можете… в смысле, я не подхожу вам, — выдавила я и ахнула, когда Ермолов вдруг крепче обнял меня и притянул к себе.

— Меня это не волнует, — с непоколебимостью ответил он.

Что, черт возьми, я должна была сказать?

Трахните меня, пожалуйста?

Ради всего святого, он же мой босс.

И я определенно не была готова к утреннему недоразумению в виде: «О, Герман Давидович, позвольте заправить за вами постель после того, как мы занимались на ней сексом всю ночь».

Если бы алкоголь не носился по нашим венам, воспламеняя кровь, то опьяняющие разум откровения остались бы похороненными за здравомыслием и трезвостью.

— Я не могу, Герман Давидович, — с огромным усилием воли мне удалось собрать по крупицам ничтожные клочки рассудительности.

Рука Ермолова соскользнула с моей спины. Он сделал шаг назад, глядя на меня с самым смущенным выражением лица. Несложно догадаться, что мужчина не привык к отказам в свой адрес. Тот факт, что я не преподнесла себя на серебряном блюдце, нанес оскорбительный удар по его гордости.

Герман Давидович запрокинул голову, проглотив остатки вина, и поставил бокал на столешницу.

— Я пойду спать, — бросил он через плечо, отвернувшись от меня.

Бесспорно, существовал длинный список женщин, которые бы с радостью прыгнули в постель к Ермолову. А я только что помахала рукой этой исключительной возможности.

Я либо гений, либо полная идиотка.

Честно говоря, я бы сказала, что последнее.

Без сомнений.

— Спокойной ночи, Валерия, — пробурчал он, направившись в коридор.

— Спокойной ночи, Герман, — зная, что он меня не услышит, я назвала его по имени.

ГЛАВА 4

Наведя на кухне порядок, я заперлась в своей комнате, старательно пытаясь не обращать внимания на покалывание в теле при мысли о Германе Ермолове.

Быстро разделась, стянув с себя водолазку, джинсы, оставив только бледно-розовые трусики. Достала из комода огромную черную футболку, которую использовала вместо пижамы. Собрав волосы в беспорядочный пучок на макушке, я направилась в ванную комнату. Мою собственную ванную. За неделю проживания в лофте я настолько привыкла к простору, что размышления о возвращении в общагу с вечно отсутствующей горячей водой в общей душевой причиняли физический дискомфорт в виде головной боли.

Стоя перед зеркалом, монотонно водила зубной щеткой по зубам и взглядом скользила вверх и вниз по отражению, детально рассматривая его. Что бизнес-магнат нашел во мне? Что именно его привлекло? У меня самые обыкновенные голубые глаза. Чуть курносый нос и немного веснушек. Длинные темные волосы и худощавая фигура. Ни супер-задницы. Ни пышной груди. Я была настолько посредственной, что это вызывало отвращение.

Выплюнув зубную пасту и ополаскивая щетку под прохладной водой, наклонилась ближе к зеркалу. Не знаю, что надеялась еще увидеть кроме крошечных черных точек и нескольких прыщиков? К счастью, я редко страдала от кожных высыпаний.

Удрученно покачав головой, я застыла, обнаружив, что одна из моих маленьких и миленьких сережек в форме колец, подаренных бабушкой перед смертью, отсутствовала в левом ухе.

О, неееет.

Медленно и тщательно обшаривая взглядом столешницу, я ничего не нашла и опустилась на колени в надежде, что сережка лежала где-то на полу. Сердце тревожно сжалось в груди. Бабушкин памятный подарок — буквально самое дорогое, что я имела.

Я побежала обратно в спальню, успокаивая себя мыслью, что, возможно, сережка просто выпала, когда я заделывала волосы, случайно зацепив пальцами мочку уха. Или это случилось, когда я заправляла постель. Я подобрала одежду, которая была на мне еще десять минут назад, и встряхнула вещи.

Снова ничего.

Даже не задумываясь о своем нынешнем внешнем виде, я выскочила из комнаты, отправившись на кухню. Включила свет и оглядела безупречно чистые столешницы. Не стоило возлагать особых надежд, что крошечное изделие из золота окажется там — не прошло и получаса с тех пор, как я вычистила это место до безупречного блеска.

Я вновь встала на колени, потому что больше ничего не могла сделать для того, чтобы найти пропавшую сережку.

И увидела ее на полу возле раковины.

— Проклятье, — с облегчением выдохнула я, дуя на серьгу, чтобы стряхнуть с нее пылинки, и вдела в ухо.

Клянусь, меня чуть не хватил сердечный приступ!

— Лера?

Я подпрыгнула едва ли не до потолка, и с моих губ невольно сорвался писк. Резко обернувшись на звук низкого голоса, я увидела Ермолова. Он сидел за обеденным столом в белой рубашке и черных брюках, в которых был до того, как мы разошлись, неловко пожелав друг другу спокойной ночи. Перед ним стоял стакан и бутылка виски.

— Г-Герман Давидович, — заикаясь, обронила я шепотом.

Мужчина проигнорировал обращение, ненадолго задержав затаенный, всепроницающий взор на моем лице. Жгучие, жаждущие глаза Ермолова спустились ниже к моим обнаженным ногам. В них вспыхнуло что-то дикое, хищное, похотливое. Облизав губы, он уделил особое внимание моим бедрам, едва-едва прикрытым футболкой. К счастью, она была достаточно больших размеров, чтобы скрыть трусики, отсутствие бюстгальтера и затвердевшие соски. Иначе бы я сгорела от стыда.