СОбытИЕ

– …может, это из-за гравитации или каких-то электромагнитных полей. Я с наукой плохо дружу. Сорок пять лет историю в школе преподавал, с физикой всегда был на контрах. Потом свет выключили. Не знаю, что это…

Какой-то нетрезвый забулдыга, появившийся из ниоткуда, вдруг нагло влез в кадр и с неуместным восторгом шепеляво запел:

– Земля в иллюминаторе, земля в иллюминаторе…

Корреспондентка резко отвела от него микрофон, будто испугавшись за его сохранность.

Пожилой мужчина в банном халате оттолкнул пьяного, и тот исчез из кадра, продолжая:

– Как сын грустит о матери, как сын грустит… – Вскоре его голос утонул в интершуме, то есть в море взволнованных возгласов толпы.

Вера Патанина поднесла микрофон к себе.

– Спасибо вам большое! – поблагодарила она пенсионера, видимо, не только за синхрон, но и за спасение прямого эфира от выходки пьяного быдла. И добавила: – Удачи вам! Не паникуйте, пожалуйста, и сохраняйте спокойствие.

Затем она полностью вошла в кадр.

Это была симпатичная фитоняшка двадцати восьми лет с нежным лицом, ясными карими глазами и темными, как смоль, волосами. Она была в джинсах и светлом кардигане поверх испачканной и немного растянутой (видимо, домашней) футболки. На ней не было ни грамма косметики, но и без того девушка выглядела очень привлекательно.

– Они в такой день еще и на работу вышли, – сказала Светлана. В ее голосе прозвучал явный упрек, а не удивление.

– Профессиональный долг, – кратко ответил Сергей.

Пожилой мужчина в банном халате быстро потерял интерес к съемке. Он снова уставился в небо и затем постепенно растворился в толпе.

Вера Патанина, стараясь смотреть в объектив, – но периодически зыркая по сторонам, будто опасаясь еще какой-нибудь неожиданности, – обратилась к телезрителям:

– Примерно так очевидцы описывают свои первые впечатления. Сейчас, несмотря на раннее утро выходного дня, улицы города – и, я уверена, всей нашей страны, – буквально заполнены людьми. Многие в шоке. Никто не знает, что им думать и чего ожидать в дальнейшем.

Сама же Вера Патанина казалась вполне уверенной. Несмотря на ситуацию, она пыталась держать себя в руках, и ей это почти удавалось.

Может, подумал Сергей, девушка уже свыклась с будоражащей новостью, поэтому у нее получилось немного успокоиться и отдать себя работе.

«Или приняла какие-нибудь таблетки? – пришла мысль вдогонку. – Опрокинула рюмашку? Выкурила косячок? Нюхнула дорожку? Потеребонькала?»

Как бы там ни оказалось, волнение корреспондентки хоть и было немного заметно, но все же складывалось впечатление, что ее больше заботит качество прямого эфира (и ее профессиональная репутация), чем причина всеобщего шока.

Съемку эту вел телеоператор Руслан Виденко.

Его камера была связана с портативной станцией в специальном ранце за спиной. Сигнал передавался в аппаратную телеканала, а затем через инженерно-режиссерский пульт с n-секундной задержкой транслировался на экраны всех включенных телевизоров страны.

Об этом уведомлял титр «Прямой эфир» в левом верхнем углу кадра.

Съемка велась на улице Академика Королёва, почти у самого подножия Останкинской башни.

Сотрудники канала, выскочив с телеоборудованием, не стали отдаляться от редакции, поскольку «объект» (как его уже успели окрестить в СМИ) был виден с любой точки города.

К тому же очевидцев, из которых корреспондентка планировала вытянуть пару слов на камеру, было на этой улице пруд пруди.

Широкий проспект, который в обычные дни шумел автомобилями, сегодня напоминал многолюдную площадь во время городского праздника.

Вера Патанина поймала в толпе какого-то парня; задержала его за руку, когда тот намеревался прошмыгнуть мимо нее.

– Здравствуйте, – смело обратилась она к нему. – Можете в двух словах описать ваши чувства? О чем вы сейчас думаете? – Затем ткнула микрофон в направлении его рта.

Руслан Виденко выстроил кадр со вторым очевидцем.

Взволнованные люди вокруг невольно задевали оператора, отчего камера часто дергалась, придавая изображению элемент живой реалистичной съемки.

Парень-очевидец сперва испугался неожиданного внимания прессы к себе. Он взглянул в объектив камеры, словно в дуло ружья, неуверенно повернулся к Вере Патаниной и склонился к микрофону.

– Ну, как вам сказать? Никогда не думал, что доживу до такого. – Он вытаращил глаза. Голос его заметно дрожал от волнения. – Я много читал об этом в книгах, фильмы смотрел и документалки всякие. И думал, что даже если это произойдет, то через много-много веков и столетий. Я никогда мысли не допускал, что увижу нечто подобное своими глазами.

– Какие чувства вы сейчас испытываете? – выстрелила следующим вопросом корреспондентка.

Она решила не акцентировать внимание на то, что века и столетия – одно и то же. Оговорки у людей перед камерой случаются довольно часто. Обычно это поправляется на монтаже, но сейчас шел прямой эфир, и людям приходилось говорить «вживую». К тому же в сегодняшней ситуации, считала Вера Патанина, редакция телеканала простила бы даже откровенную матерщину.

Но это не точно!