– Как захлебнуться? – растерялся президент. – Вы же говорили, соберется тысяч сто пятьдесят. Что с такой массой могут сделать несколько тысяч человек?
– Большинство протестующих – бесполезная городская пена, прыщавые дрыщи и щекастые задроты: айтишники, бармены, мелкие коммерсанты, сотрудники офисов, менеджеры всякие, большую часть свободного времени проводящие в сети. Короче, наш основной электорат в будущих свободных выборах за новую Россию и демократию. Это, конечно, серьезная политическая сила, но для такого контингента поход в пиццерию или барбершоп – уже приключение, а уж если в пятницу вечером выберутся в бар, то разговоров будет на месяц. Для них даже комариный укус – серьезная травма. Это хомячье разбежится, как только его начнут поливать перцовым газом. А если ударят еще и резиновыми пулями, тогда вообще беда. Есть, конечно, костяк активистов, но и те не продержатся и пару часов. Выбьют или повяжут всех. Так что выдвижение дивизии в Москву – это серьезная угроза. Мы сейчас работаем с премьером. Он лично отдаст приказ дивизии не применять насилие против демонстрантов. Но, если они его не выполнят, первоначальный план может быть нарушен.
– Твою мать… План уже нарушен с самого начала. Русские не бомбят Эр-Рияд. Саудиты перед ними повалились на колени. Базу нашу разбомбили в Кувейте. Над Заливом бесполетная зона. Если еще и в Москве будет срыв, то тогда все полетит к чертям.
– Срыва быть не должно, – уверенно сказал директор. – Просто события пойдут развиваться по второму, более сложному варианту. Если дивизия не выполнит приказ премьера, это можно будет трактовать как военный переворот. Тогда – акции неповиновения по всей стране. Объявление субъекта федерации о выходе. Наша решительная поддержка протестующих и осуждение путчистов. Ну и демонстрация силы.
– А если они ответят на эту демонстрацию? Ответят нам.
– Не должны. У них сейчас политический кризис. В этом состоянии им не до войны. Большая часть людей там сбита с толку и не поддержит масштабных военных действий с США. А вот конфликт с Европой, которая им гадила все это время, вполне может быть принят населением. Причем не с основными странами, а с восточной периферией, которая и будет выражать решимость НАТО в отношении России. Они всегда хотели пободаться с Москвой. Пусть теперь разобьют об нее лоб. Хочу напомнить, что там идут учения «Защитник». В которых участвуют Германия, Франция и Италия. Выстроен серьезный защитный кордон с многочисленными укрепленными районами. Причем наших войск там немного и, насколько я знаю, в последний момент они получат приказ отойти в тыл. Так что, если Кремль нанесет ответный удар по европейцам, значит в Европе будет война и мы опять-таки достигнем своей цели. А потом под шумок подчистим русских в Сирии и на Ближнем Востоке. Два конфликта они не выдержат. Выходит, расклад в любом случае в нашу пользу.
– Как вы достали меня своими раскладами, – обреченно выдохнул президент, который вконец запутался в ситуации.
– Доверьтесь нам, – сдержанно улыбнулся с экрана директор. – На «Перезагрузке» работает команда профессионалов. Я уверен, что мы добьемся успеха.
– Черт с вами. Второй вариант, так второй вариант, – махнул рукой президент. – Если что, вся ответственность на вас с Груманом. Я скажу, что это все затеяли вы, не поставив меня в известность.
– Конечно, сэр. Так у нас есть ваше добро на демонстрацию решимости?
– На демонстрацию решимости есть. Только в рамках международного права.
– Конечно, сэр, только в рамках международного права и никак иначе, – снова улыбнулся директор, и в его глазах блеснули искорки азарта. – Если легитимный лидер России попросит нас о помощи, мы имеем право ее оказать.
«Боже! Он думает, что это все игра», – президент откинулся на спинку кресла и почувствовал, как от нервного напряжения затрепетало сердце. Опять разболелась голова. Наверное, от волнения подскочило давление. Снова появилось нехорошее предчувствие и необъяснимое чувство тоски. Он вызвал врача и посмотрел на хронометр. До начала массовой протестной акции в Москве оставалось меньше семи часов.
Франция. Париж. Елисейский дворец