Событие

«Да и к чему не оставаться!» – подумала жена.

Ни у нее, ни у мужа не хватило, разумеется, храбрости сознаться в том, что обоих заставляло обманывать и себя и друг друга и что привело их в идиллическое настроение.

И Варенцов сказал:

– А разве ты не похвалила бы своего мужа?

– А разве ты не знаешь своей Лины?

– То-то, знаю, какая ты у меня прелесть!

И растроганный Вики не вовремя крепко поцеловал глаза Лины.

Она не нашла, что это «сентиментальности», и подставила губы.

А Вики, не злоупотребляя новыми правами, продолжал:

– Впрочем, новое мое место такое, что не предвидится конфликтов. Да мне и не предложили бы щекотливого положения, Лина!

– Смели бы!

– Для некоторых положений все-таки нужны люди с очень крепкими нервами и исполнители того, что иногда даже сами считают вредным, бессмысленным и не вполне законным. А я, милая, не буду лишь исполнителем. Я буду в стороне от всякой щекотливой политики… Оттого-то я и принимаю назначение.

– Оттого-то тебе и не придется раскаиваться!

Обрадованная, что можно поговорить о самом главном и интересном, что составляет в новом назначении, Лина заговорила нежным, заботливым и слегка заискивающим тоном женщины, имеющей дело хоть и с влюбленным, но очень экономным мужем.

– И как у нас будет хорошо, Вики!.. Так хорошо, хорошо!.. Так мило, мило!.. Разумеется, просто, но со вкусом… Я буду заботиться, чтобы тебе, голубчику, было покойно, уютно, светло. Вернешься со службы, и дом будет действительно отдыхом. Кормить буду я тебя куда вкуснее. Конечно, кабинет тебе нужен побольше, не такая каморка, как здесь. Отоманку, два кресла, библиотечный шкаф… Одним словом, кабинет… Обновим спальню… Мне кажется, пушистый ковер, новые кровати с волосяными матрацами, а то эти такие жесткие. Сделаем настоящее гнездышко… Не правда ли, милый?.. Мой «уголок» отделим японскими ширмами, а наша кретоновая перегородка – только пыль и негигиенично… И душно нам спать… И новую мебель в гостиную… Старую продадим… Не правда ли, Вики?.. Ведь необходимо?.. Завтра же скажу дворнику, что здесь не остаемся… Через месяц контракт. И начну искать квартиру… И ты решишь, если понравится…

– Да, Лина, надо побольше квартиру. И вообще устроиться… Ты сумеешь все сделать недорого.

– Еще бы. Не бойся, не разорю тебя, голубчика!

Оживленная и счастливая, молодая женщина вошла в подробности о том, как они устроятся и будут «мило» жить… С такими деньгами, какие они будут получать, можно прелестно устроиться. И за границу поедут.

– Ты повезешь, милый? – вкрадчиво-нежно спросила Лина, прижимаясь к мужу, и, заглядывая в его глаза, ласкала своими просительными глазами.

Варенцов сказал, что повезет Лину, если дадут отпуск, и одобрил все ее планы.

– И будем каждый год немного откладывать, Лина! – прибавил он.

– Само собой разумеется, со второго года, как покроем заем. Ведь мы не будем делать приемов, Вики… К чему?

– Конечно… Зачем приемы?

– Разве только скромные журфиксы, без ужина, без вина. Чай и бутерброды. Правда? Пусть будет один вечер для знакомых.

Варенцов не отвечал.

Его идиллическое настроение подернулось легкой дымкой.

И с необычной порывистостью вдруг сказал:

– Линочка! Одна ты друг… Одна… И понимаешь меня и сочувствуешь…

Варенцов благодарными и умиленными глазами смотрел на жену.

– Милый!..

Лина обняла мужа и сказала:

– Если не хочешь журфиксов… Бог с ними!

– Отчего же… А если некоторые знакомые – друзей у меня нет – станут за глаза бранить. Пусть бранят… Это меня не огорчит.

– Еще бы огорчаться! Плюнуть, и все!

– Не объясняться же!

– И молодец, Вики…

Лина внезапно загорелась при мысли, что знакомые будут бранить мужа и ее. Наверно, ее. И теперь говорят, что Вики под ее влиянием.

И, негодующая, не без презрения воскликнула:

– Это кто же осмелится тебя бранить, кто?

– Многие, Лина! И не стоит волноваться…

– Не твои ли сослуживцы: Никольский, Обрашевич и Иванов? Если и будут шипеть, то из зависти… Им не предложили. Или толстяк Николаев? Хорош!? Нахватывает из двух правлений пятнадцать тысяч и говорит, что независимый и принципиальный враг казенной службы. Уж не Наумов ли? Еще бы. Этот наверно будет тебя ругать. Нигде не умеет работать. Лентяй. Нигде не уживается и воображает, что страдает из-за независимых взглядов. Пусть и не является… Знает, что ты не возьмешь его к себе. А то с восторгом пошел бы… Или дура Недлинная, которая воображает, что она талант оттого, что печатают ее глупые повести из-за того, что лебезит перед редакторами. Или кузиночка Вава? Дурища! А тоже: непонятая натура, считает, что обворожительна… Еще бы, как таким нашим знакомым не бранить человека, который умнее их и думает и живет не по шаблону. Разве они понимают тебя? Поверь, Вики, они все будут к нам ездить… И пусть! Пусть злятся, что мы любим друг друга и хорошо живем.

Варенцов знал, что Лина «увлекается», когда говорит про знакомых. Теперь ему было очень приятно слушать злословие Лины. Ему казалось, что действительно многие знакомые его не понимают…