События и люди 1878–1918

Если бы была хоть малейшая надежда достигнуть таким путем улучшения положения Германии, то я лично ни в малейшей степени не сомневался бы в том, как мне поступить. Мою готовность к самопожертвованию я уже доказал, уехав из моей страны и отказавшись от трона моих отцов, после того как меня ошибочно и обманно уверили, что таким путем я сделаю возможным улучшение условий мира для моего народа и избавлю его от гражданской войны. Я взял бы на себя эту новую попытку помочь своему народу, хотя одно из выдвинутых передо мной соображений — необходимость избежать гражданской войны — уже успело в это время обнаружить свою несостоятельность. Моя добровольная явка на суд Антанты в действительности не принесла бы никакой пользы немецкому народу. Она не имела бы никаких последствий и выполнила бы лишь требования врага о моей выдаче, ибо никакой суд в мире не может вынести справедливый приговор по вопросу о виновниках войны раньше, чем не будут опубликованы соответствующие материалы из государственных архивов всех участвовавших в войне держав, как это уже делается Германией. Но кто после неслыханного Версальского договора мог еще оставаться таким оптимистом, чтобы поверить тому, будто государства Антанты предоставят в распоряжение суда над виновниками войны свои тайные документы?

Поэтому, тщательно взвесив все изложенные выше соображения, выдвигавшие на первый план необходимость отстоять свою честь и сохранить национальное достоинство немецкого народа, я должен был отклонить требование о добровольной явке на суд Антанты. Я не мог уподобиться Верцингеториксу[6], который, как известно, доверяя великодушию своих врагов, сам выдал им свою голову, чтобы таким путем добиться лучшей участи для своего народа. По поведению наших врагов и во время войны, и во время мирных переговоров нельзя было предположить, что Антанта окажется великодушнее Цезаря, заковавшего в цепи и затем приказавшего казнить благородного галла и в то же время не пощадившего, а поработившего его народ.

В общем, я хотел бы отметить, что следовать советам врага или хотя бы отчасти прислушиваться к ним — всегда ошибочно. И предложения о добровольной явке, исходившие из благожелательных ко мне германских кругов, также выросли (хотя, быть может, и бессознательно) на почве неприятельских требований. Уже по одному этому их следовало отклонить. Следовательно, в отношении выяснения виновников войны остается лишь один путь — обратиться к интернациональной беспартийной инстанции, которая не будет судить отдельных лиц, а рассмотрит все события, вызвавшие мировую войну, произведет расследования во всех участвовавших в войне странах, разобравшись не только в германских, но и в других государственных архивах. И лишь на основании изучения добытых таким образом материалов вынесет свой приговор. С таким подходом к вопросу о суде над виновниками войны Германия может только солидаризоваться. Кто противится этому, тот сам выносит себе приговор.

Мой взгляд на затрагиваемую здесь проблему выясняется из перепечатываемого ниже письма, адресованного мной 5 апреля 1921 года фельдмаршалу фон Гинденбургу и преданного им гласности. Чтобы лучше понять это письмо, ниже приводится и предшествовавшее ему письмо фельдмаршала ко мне.