Сочеванец

– Зачем тебе это надо? – спросил Бельгазо.

– Мне ни разу не приходилось встречаться с ними. Говорят они милые, – расчувствовалась Латира.

– Я тоже с ними не встречался, но как-то не очень хотелось бы это делать, – Бельгазо поправил сползавший лапоть.

– Насколько мне помнится из школьных уроков – бульбульцы абсолютно не представляют никакой опасности, и всё то звериное, что было в них ранее ушло несколько столетий назад. На самом деле, они больше нуждаются в защите, – сказала Латира.

– Да, Латира права, – решил я поддержать её. – За время проживания в этой резервации бульбульцы всячески помогали мне кровом и пищей, а также прощали мне все мои неуклюжести в новом мире.

– Посчастливилось же тебе, Сергей, пожить среди таких позитивных существ, которые не подвержены стрессам современного мира. Я бы в отпуск сюда отправилась – отдохнуть и собраться с мыслями, – замечталась Латира.

– У вас больше нет мест, где можно спокойно отдохнуть? – спросил я.

– Не так уж много. Например, морские курорты меня не захватывают, – ответила она.

– А я на море всего один только раз был, – печально сказал я.

– Почему только раз? – удивлённо спросил Бельгазо и дважды пофыркал ноздрями. – Разве в твоём времени не было транспорта, который смог бы доставить к морю с любого расстояния?

– Транспорт то был. Не хватало... Как бы это сказать по-бульбульски или по-сочевански?... По-русски это звучит как «деньги»... Не хватало «денег» для поездки на море.

– «Денег»? – переспросила Латира. Что это за понятие такое?

– В моё время было так – чем больше этих «денег», тем выше качество жизни.

– Никогда бы не подумала, что какие-то там «деньги» будут решать, как мне жить – качественно или нет.

– Ну вот в моей жизни маленькие деньги решили, что я должен жить некачественно, – грустно сказал я, вспомнив как однажды за день до зарплаты занимал деньги у Ванька, чтобы купить две пачки китайской вермишели быстрого приготовления.

– В двадцать первом веке все были такие несчастные? – спросил Бельгазо.

– Не все, но подавляющее большинство. Большие возможности окружить себя комфортом и роскошью были только у малочисленной группы людей, которые использовали труд и беззащитность миллиардов человек в своих целях. И если какой-либо человек заболевает, то тот, кто владеет достаточным количеством денежных средств, имеет возможность избавиться от недуга, а рядовому гражданину приходилось довольствоваться малым и уповать на судьбу, чтобы не умереть.

– Была недостаточно развита медицина или наука в целом, чтобы спасать любого человека? – спросила Латира.

– В том то и дело, что от большинства существующих на то время болезней наука нашла способы лечения. Но вот инновации эти старались продать за очень дорого, чтобы максимально поживиться на крайне необходимом для умирающего последнем шансе.  

– Но ведь это же не гуманно! – возмутилась Латира. – В Сочеване давно никто не болел, но если бы даже кого-то хватил недуг, то врачи за лечение не просили бы ничего взамен. Да о корысти на медицинской помощи даже и не задумывались бы! Это как-то не логично: «если ты мне что-то дашь – то выздоровеешь, а нет – так помирай» – бред какой-то!

– К сожалению у нас так, – немного со стыдом за своё поколение сказал я. – Слышал как-то по местным новостям...у себя там...что ребёнок умирал от редкой болезни. А лекарство от этого уже было изобретено учёными-медиками. Требовалась всего лишь одна инъекция! Но бесплатно ему никто не дал этого лекарства. Говорят родителям – давай два миллиона долларов... Короче, вы не знаете, что такое миллионы долларов в моё время. Как же вам объяснить... Это, наверное, по себестоимости, как несколько «Приджелов»...

– «Приджел» – отличный корабль, – констатировал Бельгазо, и я решил, что мои друзья-сочеванцы так и не поняли, что такое миллионы долларов.

– А откуда у обычных людей два миллиона долларов? – продолжал я. – И за сто лет не заработаешь! – Вот так у нас и строились взаимоотношения между людьми – возможности на спасение жизни были, а если не дашь денег, то эти возможности не для тебя – выживай, как можешь своими силами.

– Тёмные времена, – произнёс Ворди. – Может и не стоит тебе туда возвращаться?

– Не знаю, не знаю уже... Всё-таки там проходила вся моя жизнь, там я родился, я привык ко всему тому, что окружало меня в моём времени. Но и за последние полгода я узнал столько здесь, сколько не смог узнать за все мои двадцать два года.

– Вот видишь как. Оставайся у нас, – Латира скривила собачью улыбку. – А портал, через который ты попал к нам, мы обязательно найдём. Найдём и изучим его ради интереса, а может даже, и воспользуемся для пользы нации.

– А это было бы очень интересно, – сказал Ворди и легонько фыркнул.

– А вот, кстати, это дерево! – остановился я возле того места, где влетел в ствол вязкого дерева головой. – Почему оно такое странное? С виду вроде обычное, твёрдое, а на самом деле, мягкое как масло.

– О, это опасное дерево, – ответил Ворди. – Ванерилиз! – Не подходи и не прикасайся к нему.