Сочинение

Эрих Кош Сочинение

Придя домой, Миша Панич, ученик шестого класса, объявил матери, что к завтрашнему дню ничего не задали, кроме сочинения по сербскому. Что-то там о дружбе. Он с этим быстро справится, только отдохнет сначала, поиграет с ребятами в мяч или сходит в кино. Но так как родители маленького Миши были работники просвещения, а отец к тому же и педант, неукоснительно придерживающийся педагогической методы — сначала школа и уроки, а уж потом развлечения и игры, он тотчас же попрекнул сына за леность. И чтобы привить ребенку трудовые навыки и пресечь поползновение жены вечно ему потакать и поддакивать, отослал сына в его комнату, чтобы тот сделал сперва уроки, а уж потом просил разрешения идти гулять и денег на кино. Надувшись, потупив голову, мальчик вышел, не осмеливаясь перечить отцу.

Вскоре о нем позабыли. Отец задремал после обеда в кресле, мать вымыла посуду и тоже села отдохнуть. В доме стояла тишина, даже соседей с верхнего этажа не было слышно.

Отец два-три раза погромче всхрапнул и тем сам себя разбудил. Потянулся.

— Где Миша? Как там его сочинение? — забеспокоился он.— Который теперь час?

— Да уж половина пятого. А он не показывался. Видимо, занимается.

— До сих пор занимается? Наверное, задремал за столом или играет. Ты к нему не заглядывала?

Жена ничего не ответила. Настало время пить кофе, и она отправилась в кухню, по пути решив навеститьсына. Он не дремал и не играл. Он сидел за столом с химическим карандашом в руке, обложенный со всех сторон скомканными и изодранными тетрадными страницами.

— Так что там такое? — вопросительно посмотрел отец на жену, потягивая кофе, развевавший сон и возвращавший бодрость духа.

— Еще занимается, — ответила мать. — Я заходила к нему, он сидит за столом. Весь в чернилах, а вокруг ворох порванных черновиков. Что-то у него заело. Ты бы мог ему помочь, чтоб он хоть сдвинулся с места.

— Мог бы, но не следует этого делать. Плохо, что он вечно надеется на других; пусть научится сам выходить из положения, — ответил отец, но не успел он закончить изложение своих воспитательных принципов, как в дверях столовой показался сын. Весь в чернилах, наподобие индейца, изукрашенного боевыми узорами, с раскрытой тетрадью — белым флагом капитуляции в руках, — живой объект для практического применения отцовских теорий. Тот на него уставился испытующе, как на своих учеников, когда они идут к его учительскому столу.

— Не выходит! — совершенно в духе предыдущих поколений школьников признался Миша.— Я очень старался, но ничего не могу придумать. Ничего не приходит в голову.

— Н-да, мой дружок! — все еще сохраняя менторский тон, встретил его отец.— Ничего не приходит в голову? Видишь ли, мысли не грибы, чтобы просто так набиваться в корзинку, мысль — это инструмент исследования и поиска, если же она и вовсе отсутствует или витает где-нибудь у спортплощадки или входа в кинотеатр, корзинка будет пустая. Впрочем,— более примирительным тоном заметил отец, смягченный видом пылающего пунцовым румянцем и готового расплакаться сына,— а ну-ка, скажи еще раз, как сформулирована тема этого сочинения, оказавшегося для тебя столь затруднительным.

В это время в комнату вошла и мать и заняла место рядом с сыном, что отчасти определяло ее позицию в происходящем разговоре. Полуобернувшись к матери, как бы в поисках ее защиты и покровительства, мальчик, словно в классе перед педагогом, дал четкий и полный ответ на поставленный вопрос.

— Тема сочинения «Дружба». Или точнее: «Что такое дружба?»И только-то! — изумился отец.—Я думал что-нибудь действительно сложное, требующее серьезных познаний и жизненного опыта. А дружба это всем ясно, каждый человек с первых шагов своей общественной жизни сталкивается с дружбой. Раскрытие этого понятия не должно было бы вызвать у тебя никаких затруднений. Не правда ли? — вопросительно обратился он к сыну, но запуганный и отупевший от безуспешных усилий мальчик лишь пялил бессмысленный взгляд на своего ученого отца, но в состоянии ответить что-нибудь толковое.

— Правда! — выговорил наконец сын требуемый от него ответ, уже совершенно сбитый с толку и растерянный.

— А ну-ка, дай я посмотрю, что ты там написал,— сказал отец, беря из его рук истончившуюся тетрадку, и велел ему сесть рядом.

«Домашнее сочинение» — выведено было угловатым несложившимся детским почерком вверху страницы, а ниже — тема сочинения, подчеркнутая неровной прерывистой линией: «Что такое дружба?» Следующая затем строка содержала то, над чем Миша трудился с трех часов пополудни до сих пор, то есть до шести часов вечера: «Дружба с грамматической точки зрения — это нарицательное существительное женского рода».

— И это все!

Мальчик пожал плечами. Впрочем, за него говорила тетрадь.

— У тебя есть в школе друзья? — сдерживая ярость, осведомился отец.

— Есть,— подтвердил мальчик робко и неуверенно, не зная еще, к чему приведет подобное призвание.

— Прекрасно. Разумеется, есть. Кто же они, эти твои друзья?