Сочинение на тему

Вечером нас, наконец — оставили в покое. Мои друзья отправились на берег реки — искать свежий щавель. Я остался в лагере для отвода глаз. Длительное отсутствие всех троих могло вызвать подозрения и дополнительные карательные акции. Из всех развлечений для меня остались в наличии одни лишь качели. Я со скучным видом раскачивался вперёд-назад. Из дома начальника доносилась музыка. Гелашвили любила музыку. Часто окно её кабинета открывалось настежь, особенно — в хорошую погоду, на подоконник ставилась колонка, а подключённый к ней усилитель выдавал несколько десятков ватт мощности. Громкости хватало. В репертуар входили эстрадные шлягеры. В основном — наши. Изредка — насельников баловали и иностранщиной. Особенно мне нравился Модерн Токинг, но его врубали не каждый день. В тот раз я слушал привычные уху «Ягоду-Малину», «На недельку до второго», «Краснотал» и ещё какую-то кислятину. Особенно раздражали «Яблоки на снегу». Эту песенку мне пришлось в тот день слушать уже в третий раз. У меня, спустя годы, данная мелодия периодически шумит в ушах, вызывая неповторимые воспоминания того вечера. После гнусавого голоса Муромова заиграло что-то бодрящее. Уже не вспомню — что именно. Я стал раскачиваться энергичнее. Потом — ещё энергичнее. Потом, видимо — мне совсем стало весело: моя качель очень бодро залетела в воздухе. Послышался металлический удар. Я слетел, видимо — слабо держался. Плюхнулся на бок. Но это ещё не всё. Не понимая коварства качелей, я решил привстать. Белое пятно слева. Затем — темнота…

— Витас, ты живой там?! Давай — вставай, хватит валяться! — Лицо Пьера улыбалось, показывая редкие короткие зубы.

— Его в медпункт надо. — Послышался Лёха. — Вдруг у него сотрясение мозга. Может — в больницу надо везти. Вставай — давай! Что разлёгся? Спать что ли тут собираешься?

Металлическая рама качелей со всего маху ударила по линии левая скула-висок. Боль, пульсируя, отдавала в ухо и голову. Медпункт находился рядом. Дом начальника нельзя было назвать двухэтажным. Снизу каменное основание служило чем-то вроде склада. Без окон. На самом деле, я не знаю о его назначении. Второй этаж делился на две части: кабинет начальника (по совместительству — жилые апартаменты) и медпункт, состоящий из приёмного покоя и лазарета на три койки. Бывало, дети простужались. Тогда их и помещали на несколько дней в лазарет. Естественно, большую часть времени миниатюрная больничка пустовала. Я никогда ещё в лагере не болел, потому — даже несмотря на сильную боль, мне было интересно побывать там по весомому поводу. Мы поднялись наверх и постучали.

— А ты, Витас, сколько пролежал там? Могут спросить. И постарайся вспомнить — что и как получилось. Наверное, всё-таки тебя увезут в город. — С видом знатока вопрошал Пьер.

— Не знаю, только помню вспышку света и твою рожу потом.

Дверь никто не открывал. Мы подождали ещё чуть-чуть и решили войти самостоятельно. Открыв дверь, нам навстречу выскочила перепуганная очкастая медсестра без очков и с размазанной по щеке губной помадой. Спешно застёгивая халат, она прокричала:

— Вы что — тупые?! Я же сто раз говорила всем, чтоб ждали — когда я открою! Что вам тут, олухи, вообще надо?

— Виталий с качелей свалился. Смотрите — как его ударило…

Тут из лазарета показался молодой физрук. Его звали Андрей Алексеевич, фамилию не помню. Несмотря на молодой возраст, его крепкое мускулистое тело украшала ранняя лысина, ещё не совсем большая. Её он пытался прикрывать кепкой, но сейчас кепки на нём не было.

— Валюха, — обратился он к полноватой медсестре, — я вижу у тебя дела. Клиенты, и всё такое… Знаешь, я пойду пока, мне ещё надо в одно место зайти — отметиться. Ну а ты тут без меня не скучай, помогай страждущим, так сказать…

Спортсмен, бодрой походкой, сбежал с лестницы и быстрым шагом попилил в сторону бани. На его лице мелькала довольная улыбка. Медсестра Валюха злобно посмотрела на нас.

— А ну, пошли вон отсюда, малявки! С качелей они упали! Целы-здоровы, у мамы дома хныкать будете… а ну марш пошли, живо!..

Противная тридцатилетняя тётка вытолкала нас наружу, повернула с внутренней стороны ручку английского замка и громко захлопнула дверь перед нашими ничего не понимающими носами. Бабенция со всех ног понеслась за физруком, спотыкаясь о торчащие корни деревьев, то и дело поправляя свои туфельки.

— Андрюшенька, зайчик мой, куда же ты?! Подожди, слышишь, подожди — я тебе сейчас всё объясню, ты же ничего не понял, дурашечка…

Проводив взглядом убегающую медичку, мы уныло поплелись в павильон.

— Ну хоть щавеля-то набрали?

— Да набрали немного, сейчас угостим.

— Посмотри-ка на меня… н-да, синяк точно будет. Уже покраснело и немного припухло. Ладно, может — обойдётся… Помню, как однажды иду я вечером по дороге, а навстречу мне какой-то парень на мопеде едет…