Сочинение, не сданное на проверку

– Вы думаете, Владимир Ильич, что совсем мы лодыри, лентяи, распущенные умственно людишки, что позволяем себе со своей классной спорить? Что дисциплину нарушаем? Что мы неспособны на нужные стране дела? Что мы слишком пассивны в политической борьбе, неряшливо относимся к своим обязанностям?

Нет! И еще раз нет! Мы не такие, какими нас ругают наши преподаватели. Хотя, в общем – то, если ругают… Видимо есть за что. Но, Владимир Ильич, чем перечислять все наши пороки, не лучше просто сказать, что мы просто плохо воспитаны. Мы ведь не интеллигенция, как вы, не в такой семье росли образованной.

Да. Я считаю, что мы хорошие. Только плохо воспитаны.

На этом месте, что – то я замялся. И прекратил свое такое длинное и вопросительно – просящее что-то вступление. А что просящее-то? Что у него просить то? Понимания что ли? Не знаю. Во сне я просить понимания нашей молодежи, как-то не стеснялся даже.

Его глаза, казалось, гипнотизировали меня. Помню, мне вдруг стало жарко. Какой – то липкий страх холодным потом по лопаткам. Почувствовал я, что не то говорю. Уж больно нахраписто и смело. Ведь это не классная наша. А сам Ленин. Но я набрался храбрости и, стараясь не смотреть в его прищуренные, непонятно от чего или от насмешки, или от скрытой злости глаза, все еще смущаясь снова начал бормотать извинительно.

– Вот вы, Владимир Ильич, разве смогли бы преодолеть такой огромный барьер буржуазной мысли, понять и осмыслит свою эпоху, разве вы смогли бы стать во главе пролетариата всего мира будь у вас не такие хорошие и образованные родители и прислуга, наставники и учителя? Если бы они были людьми не умственного труда? То вряд ли Вам удалось двинуть мир еще на одну ступеньку вперед, в прогресс. Вряд ли. Вряд ли Вам удалось бы это.

Я попытался взглянуть ему в глаза. Но взгляд мой не слушался меня и упорно не хотел оторваться от земли. И я видел только траву, и какой – то дохленький цветочек, боязливо качавшийся у блестящего носка его правого ботинка. Но губы мои все равно продолжали что-то лепетать.

– А у нас? А у нас кто родители? По большей части люд рабочий и колхозный, ничего не знающий по части духовно правильного воспитания. Иногда калечащий души своих детей, грубостью, драками, алкоголизмом, сентиментальностью. У Витька вот папка, когда напьется всю семью бьет и гоняет вокруг дома. Какой Витька вождь вырастет? Какой фундамент дает нам такой быт? На таком фундаменте ничего не построишь. Стихийно мы строимся, стены кривыми получаются. Вот нас и исправляют в школе да в техникуме. Чтобы хорошие стены построить надо убрать старое и отжившее из себя из своего фундамента. А кто подскажет что старое – то? Что не нужное – то? Что в жизни не пригодится нам в будущем? Никто этого не знает. И как это понять, что во мне не нужное, что старое. А если я пойму, убедят меня, то, как это из души из привычки вытащить?

Что – то дрожал голос. Будто говорил я самое сокровенное. Хотя никогда и не думал на эту тему. А просто жизнь вокруг себя разглядывал. Как будто долго хранил эти мысли от чужого мира в своей душе от чужих, а быть может и от себя скрывал. Крамольные какие – то. Нехорошие. Вот и Ленину стыдно в глаза посмотреть. Хотя молчит он. Не ругается.

Помню во сне, что мне что – то стыдно стало.

И как это он в таком виде мне приснился? Ведь Ленин гений. Он вечно живой. И внуки наши, и внуки внуков наших будут беседовать с ним таким же благоговением. Зачем мне оживлять Ленина? Зачем представлять его живым? Он и так вечно живой в своих мудрых произведениях. Сказать, что Ленин гений, ничего не сказать. Откроешь произведения Ленина и найдешь ответ на любой интересующий тебя вопрос мирового развития. Вот какой сон.

И Ленин ли это был? Может моя совесть приняла его облик?

Да нет.

Ведь перед совестью проблем не ставят. С совестью не спорят. Перед совестью не оправдаешься. Совесть всегда права.

Точно Ленин приснился.

Значит ли это, что Ленин совесть каждого нормального человека или он просто идеал? Идеал, манящий своим светом, заставляющий нас бороться за себя, за будущее человечества, и жить не случайными обстоятельствами, но созданными тобой.

Но все равно, трудно себя заставлять делать то, что не хочется.

Недавно сидел на лекции с обкома комсомола пришли лектора. Рассказывали о гниющем Западе, упадке капитализма, о Вьетнаме, о Китае, о растущем влиянии международного рабочего движения. Мы все сидели и слушали. Слушали, потому что так надо. Надо отсидеть классный час. Лектор, так лектор. Нам по барабану. Но даже я убежденный и свято верящий и в социализм, и в коммунизм, отмечал у себя какое-то равнодушие к этим международным проблемам, и что пламенные слова лектора о борьбе с международным империализмом на меня не действуют, не волнуют даже. И почему так? Нет, я, конечно, возмущаюсь. Но делаю это скорее потому, что так надо. Надо возмутиться. Надо проклянуть проклятых капиталистов. Надо так надо. Попроклинаем.