Сочинения

– Доверять? Ему! Да ежели старик так и умрет, не придя в сознание, его дочери не дадут мне ни лиара, а вся его рухлядь не стоит и десяти франков. Не знаю зачем, но сегодня утром он унес свои последние столовые приборы. Принарядился что твой молодой человек. И как будто даже, прости господи, нарумянился, – мне показалось, он словно помолодел.

– Я отвечаю за все, – сказал Эжен, вздрогнув от ужаса и предчувствуя катастрофу.

Он поднялся к папаше Горио. Старик бессильно лежал в постели, рядом с ним сидел Бьяншон.

– Добрый день, папа, – поздоровался Эжен.

Старик ласково улыбнулся ему и, обратив на него стеклянные глаза, спросил:

– Как она поживает?

– Хорошо. А вы?

– Ничего.

– Не утомляй его, – сказал Бьяншон, отводя Эжена в угол.

– Ну как? – спросил Эжен.

– Спасти его может только чудо. Произошло кровоизлияние, поставлены горчичники; к счастью, он их чувствует, они действуют.

– Можно ли его перевезти?

– Немыслимо. Придется оставить его здесь: полный покой, никаких волнений!

– Милый Бьяншон, – сказал Эжен, – мы будем вдвоем ухаживать за ним.

– Я уже пригласил из нашей больницы главного врача.

– И что же?

– Завтра вечером он скажет свое мнение. Он обещал зайти после дневного обхода. К сожалению, этот старикашка выкинул сегодня утром какую-то легкомысленную штуку, а какую – не хочет говорить; он упрям, как осел. Когда я заговариваю с ним, он, чтобы не отвечать, притворяется, будто спит и не слышит, а если глаза у него открыты, но начинает охать. Сегодня поутру он ушел из дому и пешком шатался по Парижу неизвестно где. Утащил с собой все, что у него было ценного, обделал какое-то дельце – будь оно проклято! – и надорвал этим свои силы. У него была одна из дочерей.

– Графиня? – спросил Эжен. – Высокая, стройная брюнетка, глаза живые, красивого разреза, хорошенькие ножки?

– Да.

– Оставь нас на минуту, – сказал Растиньяк, – я его поисповедую, мне-то он все расскажет.

– Я пока пойду обедать. Только постарайся не очень волновать его: некоторая надежда еще есть.

– Будь покоен.

– Завтра они повеселятся, – сказал папаша Горио Эжену, оставшись с ним наедине. – Они едут на большой бал.

– Папа, как вы довели себя до такого состояния, что к вечеру слегли в постель? Чем это вы занимались сегодня утром?

– Ничем.

– Анастази приезжала? – спросил Растиньяк.

– Да, – ответил Горио.

– Тогда не скрывайте ничего. Что еще она у вас просила?