Сочинения

– Но, дорогой аббат, может быть, мне удастся сделать добро. Удаляя маркизу Рошефильд с рокового пути, на котором она стоит теперь, я возвращу Калиста жене, и возможно, что спасу от мучений ада бедное заблудшее создание…

– К чему же вам мой совет? – улыбаясь, говорил священник.

– Ах, – возражала герцогиня, – все же придется прибегнуть к некрасивым средствам.

– Вы ведь не намерены красть?

– Напротив, я истрачу сама массу денег…

– Вы ведь не будете клеветать?

– О!

– Вы не станете вредить ближнему?

– За это я не могу ручаться.

– Так расскажите ваш новый план, – сказал заинтересованный священник.

– Если мне не удастся выбить клин клином (так думала я, моля Пресвятую Деву просветить меня), я заставлю Калиста возвратиться, уговорив маркиза Рошефильда сойтись с женой. Таким образом, не де лая зла, я дам счастье моей дочери, я сделаю доброе дело с помощью такого же доброго дела.

Священник задумчиво смотрел на португалку. – Конечно, эта мысль, – проговорил он, – осенила вас тогда…

– Да, да, я уже возблагодарила Пресвятую Деву, – проговорила герцогиня, – и дала обещание, кроме девятидневной молитвы, отдать одной бедной семье тысячу двести франков, если дело будет иметь успех. Но когда этот план я изложила моему мужу, он сказал, смеясь, что, кажется, сам дьявол сидит во мне.

– Герцог ответил то же, что хотел я сказать вам, когда вы перебили меня, – улыбаясь, проговорил священник.

– Но, отец, если вы одобряете план, вы, может быть, не одобрите средство к исполнению его? Все, что я предполагала сделать с маркизой Рошефильд, я должна проделать с известной мадам Шонц, своего рода Беатрисой квартиры С.-Жорж, для того, чтобы вернуть маркиза к жене.

– Я уверен, что вы не сделаете ничего дурного, – говорил священник, который, одобрив план, хотел уйти. – Во всяком случае, вы посоветуетесь со мною, когда совесть заговорит в вас, – прибавил он, – и если вы избавите эту даму из улицы С.-Жорж от дурной жизни и выдадите ее замуж.

– Ах, – воскликнула герцогиня, – вашими словами вы очищаете мой план от зла. Вы достойны быть архиепископом, и я надеюсь, что не умру, не назвав вас: ваше высокопреосвященство.

– Я предвижу только одно затруднение, – сказал священник.

– Какое? – спросила герцогиня.

– Если маркиза Рошефильд, сойдясь с мужем, все же не захочет оставить барона?

– Но об этом позабочусь уж я, – проговорила герцогиня, – кто не знаком с интригами, тот ведет их всегда…

– Дурно и очень дурно, привычка нужна во всем. Завербуйте кого-нибудь неопытнее в вашу интригу и спрячьтесь за него.

– Ах, отец мой, – говорила герцогиня, – если мы станем служить аду, будет ли небо помогать нам?..

– Вы ведь не на исповеди, так спасайте же свою дочь, – проговорил аббат, уходя.

В восторге от священника, герцогиня проводила его до дверей зала.

Гроза собралась над головой маркиза Рошефильда, в то время, как он наслаждался всевозможными радостями парижанина.

Мадам Шонц заменила ему Беатрису, и герцог Грандлье справедливо заметил жене, что не хорошо было бы врываться в их прелестную, полную согласия жизнь.

Необходимо познакомиться с некоторыми подробностями жизни маркиза с тех пор, как он был покинут женой; тогда будет понятно, какую громадную разницу создали законы и нравы в существовании мужчины и женщины при одних и тех же условиях. Все, в чем заключается несчастье покинутой жены, все это составляет, наоборот, счастье для покинутого мужа. Этот поражающий контраст и удерживает молодых женщин в семье, и они борются, как Сабина дю Геник, выбирая или самое убийственное, или самое безобидное средство.