Сочинения

— Мир существует, хотя и не сущий. Как же он может существовать вне Не–Сущего? Или он — иллюзия, но тогда непонятно, откуда сама иллюзия; или он — само Божество, но тогда космогония совпадает с теогонией. Надо же искать какой–то третий выход, третье «или», например — высказываемое христианством учение, или лучше испробовать сначала второй путь, уже откровенно пантеистический. На него вступил Валентин.

София земная и горняя [1]

Огненный Змий, отображение Великого Змия, ярясь подъемлется из лона Незримой Ночи, мещет золотые острые стрелы, льет сладкий, животворящий и в жизни смерть несущий яд В многоголосом шуме рождающегося Дня — розовый хитон его быстро желтеет в расплавленном золоте Света — доносится до меня, долгими годами исканий согбенного, за серебро седин отдавшего Светлому Змию чернь моих кудрей, стройное пение до зари возставших от сна нахашенов.

Первым Началом рождающим все,
Нахаш, Ты был.
Хаос, твой Сын, из Тебя излитой,
Был Началом Вторым.
Третье, от первых приявшее двух
И бытие и свой вид,
Третье — Душа.
Лани, трепещущей лани подобная,
Лани затравленной, Смертью гонимая Неизбежимою,
В Царстве Ты света вся днесь осиянная,
Завтра рыдаешь в страданья повергнута.
В скорби и стонах ликуешь безмерно Ты,
Снова — в стенаньях своих осуждаема,
Снова — судимая, Смерти подвержена,
Снова — блуждаешь во зле, безъисходная,
Путь в лабиринте навек потерявшая.
Иисус говорит Отцу:
«Посмотри, посмотри, Отец,
По земле блуждает в тоске
Из чертогов твоих. Отец,
Изгнанница,
Рвется, рвется она вознестись
И не ведает — как вознестись
Из темницы своей, из оков
Горького Хаоса.
Ниспошли Меня, Отец, ниспошли!
Я с печатями низойду.
Через все зоны пройду,
И открою тайны все;
Ей открою сущность богов,
И священного тайну пути
Я открою, назвав
Гносисом[2]

.

Замолкли чреватые слова:

И священного тайну пути
Я открою, назвав Гносисом.