IУж солнце скрылось за леса.Пойдем и сядем здесь, любезный ...евич!Ты закрути свои два длинные уса!И ты, как сказочный Иван-царевич,Слыхал, видал большие чудеса!..Но я один, и вижу, как в картине,Живой, картинный твой рассказ,Как бились вы насмерть над Эльбой на плотине,Где Фигнер-партизан, как молния, угас...О, Фигнер был великий воин,И не простой... он был колдун!..При нем француз был вечно беспокоен...Как невидимка, как летун,Везде неузнанный лазутчик,То вдруг французам он попутчик,То гость у них: как немец, как поляк;Он едет вечером к французам на бивакИ карты козыряет с ними,Поет и пьет... и распростился он,Как будто с братьями родными...Но усталых в пиру еще обдержит сон,А он, тишком, с своей командой зоркой,Прокравшись из леса под горкой,Как тут!.. «Пардон!» Им нет пардона:И, не истратив ни патрона,Берет две трети эскадрона...И вот опять на месте стал,Как будто и не он!... . . . . . . . . . . . . . .. . . . . . . . . . . . . . .IIОн широко шагал!И часто, после шибкой драки,Его летучие бивакиСияли где-нибудь в глуши:В болоте топком, в чаще леса,На гребне дикого утеса...И вот Орловский сам картину с них пиши!Храпят у коновязи кони,Звенят над кормом удила.«Никто не смей снимать седла!Кругом француз!.. Мы тут как рыба в тоне;Дремли без сна и будь готов!»Так он приказывал... И, лежа вкруг котлов,Курят табак усатые гусары,И зорко вдаль глядит козак...И он своим рассказывает так:«Я бился с турком, мне знакомы янычары;Тогда служил я с пушкою пешком.— Готовы лестницы? — сказал Каменской.А было то под грозным Рущуком. —Но ров не вымеряй... Тут с хитростию женскойПотребно мужество... И кто из удальцовУкрадкой, проползет и вымеряет ров? —Он всё сказал. И я пустился...Темнело в поле и в садах,Муллы сзывали на молитву,И турки, говоря про битву,Табак курили на валах...Фитиль над пушкою дымился.Дремал усталый часовой...Я подошел... перекрестился...И лот, на снуре, весовойТихонько с берега скатился...Я вымерил и возвратился.И храбрый русский генералСпасибо русское за подвиг мне сказал,И я в душе ношу спасибо это.Хозяин мудрый правит светом:Товарищи, наш Бог велик!Он от погибели спасает неминучей».Так он рассказывал... и красный луч зариУже проглядывал вдали за синей тучей...Тогда в Саксонии вели войну цари,И против них Наполеон могучий,Как темная гроза, над Эльбою стоял,И в перемирие он битвы замышлял.... . . . . . . . . . . . . . . . . . . .. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .III...Чу, кто там проскакалБлиз городка красивого Дессау?Конечно, к Верлицу? Да, Верлиц — сад на славу!Я сам в нем был, и он меня пленял...«Смотрите, и не пьян, а по колено море:Вот партизан прямой! В груди заслышав горе,В веселый сад он мчится погулять!А может, и не в сад... Как знать?Уж перемирию конец... опять тревоги:Французской конницей заставлены дороги,В саксонских городах везде француз!..Наш партизан лихой! Уж подлини» не трус...И он без устали... всю ночь считает звезды!Сам проверяет цепь и ставит сам разъезды...При нем никто не смей зевать!»Но кто взмутил песок зыбучий?Что там синеется? Как издали узнать?..Быть может лес, быть может тучи...Ах, нет, то к Верлицу валит французов рать...IV«Бей сбор! Муштучь! Труби! Вся партия к походу!Француз объехал нас дугойИ жмет к реке. Друзья, назад нам — прямо в воду!Вперед — на штык, на смертный бой!Но я, друзья, за вас в надежде,Что слово смерть не испугает вас:Не всё ль равно, что годом прежде,Что позже десятью возьмет могила нас!..Слушай! стоять! не суетиться!Патрон и мужество беречь!Стрелкам по соснам разместиться:Ни слова... ни дохнуть, в тиши стеречь!Драгуны могут, спешась, лечь...А вы, мои залетные гусары,Бодри коней и сноровляй удары!Ни вы меня, ни я друзей не выдавал!Дай сабле поцелуй, и бьемся наповал!». . . . . . . . . . . . . . . . . . . .. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .VШумит... вдали песок дымится:Француз сквозь частый бор проник.Палят!.. Вот конница и пеших крик;Уланы польские... и всё на нас валится,Как лес!.. «Молись — и на коня!Сюда, на узкую плотину:Одна сменяй другую половину.И все смотрите на меня!..Уж я с женой в душе простился.Сказал последний мой завет:Я знал, когда на свет родился,Что ведь должно ж оставить свет...»Сказал... пошел... и закипело.... . . . . . . . . . . . . . . . . . . .. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .VIНу, ......евич! Это делоИз самых славных русских дел...Уж бой давно, давно горел:Дрались в лесах и на поречье,Постлался трупом узкий путь,И русская трещала грудь.Никто не думал об увечье:Прочь руку — сабля уж в другой!Ни фершалов, ни перевязки!..Признаться, разве только сказкиРасскажут о борьбе такой.... . . . . . . . . . . . . . . . . . . .. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .VII«Но где ж союзники? Ко времени б и местуТеперь им быть!.. На них надежда уж плоха!Дерись... година нам лиха!»Так два отчаянных, влюбленных женихаДо смерти режутся за милую невесту...Что зашумел громчее лес?Еще звончей и ближе топот...Берут французы перевес!У наших слышен тайный ропот...То не боязнь, но злей... то шепот:«Что не видать его в огне?»Доселе, в бурке, на коне,Он всё был тут, в глазах маячил,Он сам, он первый рубку начал.... . . . . . . . . . . . . . . . . . . .. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .VIIIВзошла, как и всегда, лупаИ в ясной Эльбе потонула;Какая мертвая, глухая тишина!..Но разве днем не эта сторонаКипела адом? Да! И вот уснула!И враг и друг — в непробудимый сон!..О берег, берег Эльбы дальней!Что мне сказать жене печальной?Где он, герой? Куда ж девался он?Никто не знает, неизвестно!Его искали повсеместно:На поле битвы, по лесам;Но он остался в ненайденных,Ни между тел, ни между пленных.Его безвестен жребий нам!..Лишь ты, любезный ......евич,Порою, вспомянув о нем,Мне говоришь: «Он был прямым богатыремИ чудом... как Бова, Додонский королевич!..»Ты помнишь, как тебе твердил я: «Говори(Как вместе мы запрошлым жили летом),Рассказывай мне, друг, о человеке этом:Я рад прослушать до зари!»И проводили мы в рассказах дни и ночи.Тогда каким огнем твои пылали очи!Летели мимо нас вечерние часы,Слеза в очах твоих светиласьИ тихо из очей катиласьНа длинные усы!..Между 1812-1825