Сочинения

50. Но надо еще прибавить к рассказанному то, что едва не ускользнуло от нас. Однажды к блаженному пришли друзья. И так как одному из них по причине какого–то телесного недуга требовалось вкусить мяса, — и притом мяса только что оперившихся голубиных птенцов, — то сострадательный и блаженный Симеон приказывает зажарить птиц и предложить нуждающемуся. Когда же недужный ел, сидевший тут же за столом Арсений смотрел на него с негодованием. Так вот, блаженный Симеон заметил его состояние и, желая научить его внимать только себе и не считать возможным оскверниться от принятия чего–либо, — ведь сказано, что для чистых все чисто (Тит. 1:15), ничто из входящего извне не может осквернить душу (Мк. 7:15), — а вместе с тем, желая показать высоту смирения ученика сотрапезникам, чтобы узнали они, что есть истинные чада послушания Богу и добродетели, говорит ему; «Почему, Арсений, ты не внимаешь одному себе и не вкушаешь хлеб свой со смирением, долу потупив очи, но, устремив взор на вкушающего по немощи мясо, страдаешь от помыслов, думаешь, что ты более благочестив, чем этот человек, если ты вкушаешь овощи и земные семена, не так, как орлы поедают голубей и куропаток? Или ты не слышал, как говорит Христос: Не то, что входит в уста, оскверняет человека, но то, что выходит из уст (Мф. 15:11), как–то: убийства, прелюбодеяния, любодеяния, зависть, корыстолюбие и прочее (Мф. 15:19)? Почему ты, непонятливый, не смотришь и не помышляешь со знанием, но столь неразумно внутри себя осудил вкушающего, конечно уж пожалев об убийстве птиц, и забыл о том, кто сказал; Не вкушающий да не осудит вкушающего(Рим. 14:3)? Теперь ешь и сам от них и знай, что ты больше оскверняешься помыслом, чем вкушением этих птиц».

51. И, схватив одну из птиц, святой бросил ее Арсению, приказывая ему есть ее. А тот, как только услышал это, содрогнулся от жестокости приказания, но зная, что непослушание тяжелее вкушения мяса, положив поклон и испросив благословения, взял птицу и начал пережевывать ее и есть со слезами. Когда же святой увидел, что он уже достаточно измельчил пищу зубами и готовился пропустить ее в желудок, он говорит: «Довольно с тебя, выплюни остальное, ибо если ты, обжора, начал есть, даже целый голубятник не сможет насытить тебя и остановить твою похоть». Так без рассуждения славный ученик великого этого отца исполнил послушание, которое пред лицом Бога обещал хранить до смерти. Не напрасно и не без умысла рассказываю я об этом, но чтобы показать знание учителем науки добродетели, преуспеяние учеников его в смирении и то, как велико было и у учителя и у учеников дело благочестия — в роде сем, который пренебрег божественным и тщательным деланием добродетели, свойственным отцам.

52. Но, если угодно, обратим повествование и к другому его ученику. Ведь рассказ этот не только не без приятности, но и пользу доставит вам вместе с удовольствием.

Был некий епископ, из западных, весьма боголюбивый по характеру и образу жизни, разумный, чистый и добродетельный. По причине дьявольской зависти впал он в тяжкий грех убийства. Но я расскажу по порядку, как это произошло. Епископ однажды сидел у входа в свою келлию, держа книгу 6 руках, и почувствовал легкую жажду. Был вечер. И так как прислуживал ему горячо любимый племянник, то и зовет он отрока, чтобы тот приготовил ему чашу разбавленного вина. Тотчас же выполнив просьбу, мальчик приносит чашу епископу, то есть своему дяде. Приняв ее и отведав, епископ преисполнился неудовольствия, потому что смесь была тепловатой. Тогда он поднял посох, Который держал в руках, и, схватив его пальцами посредине, замахнулся на мальчика, как бы желая его напугать. А посох — о, непостижимый Твой суд, Христе! — по действию диавола выскользнув из рук епископа и, ударив мальчика по темени, мгновенно исхищает его из здешней жизни: поверженный отрок падает на землю мертвым. Епископ же, увидев, что племянник, вопреки всем его намерениям–и по его же вине лежит на земле, бездыханный и мертвый, бросается на него с воплями сожаления и со слезами просит, чтобы и ему самому отдать душу.