86. Но чтобы еще более убедительно доказать вам, что неполезно для жизни не почитать проведших свою жизнь во многих подвигах, что и сам я сегодня совершаю, приведу во свидетельство самого прославленного в богословии Григория и закончу речь. Что говорит он в похвальных словах Афанасию? «Не благочестиво и не безопасно чтить память нечестивых, а проведших жизнь в благочестии обходить молчанием». О, Священный Синод! Если, как вы слышали от меня сегодня, поступать так, как я, и святое Евангелие повелевает, и видевшие воочию Слово учат, и святые отцы предписывали, побуждая к этому верных, — так кого же из всех прочих людей, учащего во отклонение от сказанного, будем мы слушать? Если же мой обвинитель знает нечто более глубокое, чем это, что осталось скрытым от меня, а равным образом и от святых отцов и апостолов, пусть он подробно изложит это перед вами, святыми мужами, и я не только молча выслушаю это, но и буду убежден и с душевной готовностью приму установленное священными законами, если, предписанное основано на Священном Писании».
87. Желчный обвинитель синкелл был единственным обвинителем праведника и, хотя он не мог привести ни выдержки из Священного Писания, ни благовидного довода, посредством чего опроверг бы сказанное святым мужем, он получил полное согласие заседающих, открыто ему выраженное. Симеон, казалось,! поет для глухих и ведет речи на воздух. Поэтому проходившее в беспорядочном словесном сражении расследование окончилось. Но так как зависть — порок, связанный со спорами, когда и побежденный не любит поражения, и победитель не успокаивается, то возбужденный ею синкелл упорно продолжал битву. Целых шесть лет таскал праведника по судам, очень желая, чтобы того осудили на смерть, — о, терпение Твое, Христе Царю! — этот мудрец, архиерей, монах, думавший, что является он для прочих светом знания, мнивший, что содержит он в себе соль Духа. Но поскольку он восстановил против праведника почти всех архиереев, он сделал его врагом и самого патриарха (чему быть не следовало бы). Нашлись же какие–то клеветники из обители Симеона, пораженные безумием Иуды, недугующие [ненавистью} к учителю; пользуясь поддержкой синкелла и самого патриарха, крадут они в одну из ночей икону святого отца его Симеона [Благоговейного], против которого синкелл вел великую войну, и приносят ее в патриархию. Видя, что на ней изображено множество святых и Сам Христос, одни, — все, кто был на стороне обвинителя, — хулили святого мужа, ложно обвиняя его, а другие, — все, кто имел хоть каплю истинного знания, — сокрушались о виновниках происшедшего и содрогались от поношения Христа, сказавшего:
88. Таким образом, при порицании одних и при одобрении других, икону святого от обвинителя приносят в Синод. Когда же образ был явлен всем, даже самому патриарху, снова вызывают праведного мужа, и он произносит речь по этому поводу, говоря такими словами: «Что касается меня, то, проверяя себя мысленно, скажу, что я не сделал ничего необычного или чуждого преданию отцов и апостолов. Но отцы наши, изначально воспринявшие в наследие обычаи и установления церкви верных, заповедали нам, чтобы мы рассказывали об изображениях святых наших отцов и чтили их и к ним прикладывались, ибо почитание переходит на первообраз Самого Христа, Чей образ мы в себе носим (Рим. 8:29), если Сам Он не посчитал недостойным принять наш образ. Поэтому и написал я эту икону раба Христова, как члена от Его членов, соделавшегося сообразным Его образу. К ней благоговейно прикладываюсь, поклоняясь в этом святом Самому Христу, а ему самому во Христе и Боге, поскольку сам он во Христе через Духа и Христос в Боге и Отце, и Отец во Христе и Боге, по Священному Писанию.